Остров Рай
Шрифт:
Анна с Марией вышли у метро и пересели на 199 маршрут. Зайцев было мало — то ли люди привыкли покупать карточки, то ли стали порядочнее. Во второе ни одна из напарниц не верила — попытки отнять деньги у государства случались часто, просто нынче не везло в рейде. Пенсионеров, которым случалось забыть дома социальную карточку, контролёрши не трогали — жаль, да и небезопасно. Бывало, что возмущённые пассажиры выставляли из автобуса чересчур ретивых «трясунов». Но куда чаще народ оказывался на стороне закона. Усталая Анна ругнулась, вспомнив добренького студента — тоже мне рыцарь нашёлся. Мария вступилась за парня — у неё самой было двое сыновей-подростков, и, окажись она в салоне одна, то скорей всего отпустила бы будущую мамочку. А завистница Анна жила холостячкой — муж её бросил, детей не случилось, с племянником вышла ссора, и никому на свете она не была нужна. Тоску она вымещала на «зайцах» — случалось, и здоровых
— У тебя всё в порядке, мальчик? — поинтересовалась контролёрша, внимательно глядя в испуганные глаза.
— Я поехал в «Мегу» с Димоном и Колькой и этим… другом Димона из другой школы. Мы в кино хотели пойти. Там каток ещё есть, я загляделся и от друзей отстал, у меня в толпе телефон украли и кошелёк. А потом я не в тот автобус сел — мне на Планерную надо было попасть, меня папа ждёт дома и бабушка, — пацан немного волновался, рассказывая, но смотрел прямо, карие глаза казались честными.
Мария зашарила по карманам, в поисках мелочи. Анна опередила её:
— Когда ты должен был быть дома, сынок? — спросила она встревоженно.
— В семь. Я опаздываю, как кролик из мультика, — ребёнок трогательно захлопал длинными, загнутыми ресницами.
— Возьми мой телефон и немедленно позвони бабушке. Потом сядешь в маршрутку — она быстрее доедет.
— Но у меня…
— Слушайся старших, — голос Анны стал чуть суровей, — и всё будет хорошо.
Пока мальчик суетливо бормотал что-то в мобильник, пожилая кондукторша успела переговорить с водителем жёлтой «Газели» и объяснить пассажирам, что на Речном потерялся ребёнок и нужно в целости и сохранности довезти его до метро «Планерная». Затем она вытащила из сумки старый потрёпанный портмоне, заплатила за проезд и, помедлив с минуту, вручила мальчику пару смятых купюр «на машинки». Пацан попробовал отказаться, но Анна чуть ли не силой впихнула деньги в нагрудный карман куртки, громко шмыгнула носом, улыбнулась и напоследок неловкой рукой погладила потеряшку по влажным кудрям.
…Трудно было предположить, что так скверно начавшийся день завершится благополучно. Чем быстрее маршрутка удалялась от Речного вокзала, тем лучше становилось настроение у Егора. Обаятельному мальчишке частенько случалось проехать «зайцем» до дома, но так удачно соврать удалось впервые. Глядишь, и папка поверит, что телефон — второй за год — действительно потерялся. Димон о гонках не протреплется, Колька тоже, а этого пацана из интерната вообще никто не знает. Надо будет погонять тачки дома — чуть-чуть не хватило, чтоб выиграть. Отец поорет, пропишет по заду ремнём и купит новую «Нокию», с камерой, чтобы фоткать. По привычке Егор почесал в затылке и вспомнил, что в суматохе потерял шапку. Уродскую, нелюбимую, но вязаную бабулей, пока та ещё ходила по дому. Теперь бабуля целыми днями лежит, плохо пахнет и заговаривается. А ещё год назад готовила завтраки, целовала в затылок, совала мелочь в карманы и даже ходила провожать в школу. Папа ей запрещал, и Егор тоже стеснялся выходить на улицу рядом с высокой старухой, вечно одетой в чёрное. Теперь выходить некому, и мама на днях говорила по телефону тёте Наташе, что «свекруха скоро отмучается». Её унесут из дома в большом ящике, как три года назад унесли деда. Больше никто не будет ворчать, что Егор вечерами гуляет чересчур долго, хватает двойки по русскому, потерял телефон, разбил чашку, дал пинка надоедливой Вальке с третьего этажа. Никто не утешит после ссоры с дружком, не прикроет от гнева отца и маминых злых упрёков. Не будет ничего — ни пахнущих детским мылом рук, ни сложенного портфеля, ни варенья из вишен ни даже вязаной шапки. А если папу собьёт машина и он тоже умрёт? Егор помотал головой — не бывает, папа будет жить вечно и мама тоже… перед глазами мальчишки снова встал большой, страшный ящик.
Полупустая маршрутка остановилась на «Героев Панфиловцев», до дома было рукой подать. Но Егор шёл медленно, снежинки таяли на его горячих щеках. Папка — герой, он следит за движением на Ленинградке, останавливает нарушителей, гоняется за бандитами. А сын у него — лгун и предатель. В классе ржут над ментами и толкают анекдоты про гайцев — смеётся вместе со всеми. Димонов братан трындел, мол все ДПСники взяточники, за бумажку на задние лапки встанут — слова не сказал защитить отца. Проиграл в автоматах две тысячи на экскурсию даденные — соврал дома, что отняли старшеклассники. Во дворе всей шарой закидали камнями бродячую кошку — тоже кидал и слушал, как кошка плачет. И в лифте матные слова ключом царапал и за Валькой подглядывал в кустиках и бабуле мыла в чашку подбросил. И никто ни о чём не догадывался. Все считали: вот какой у нас Егорка пай-мальчик, послушный, добрый. И он сам хотел быть хорошим и старался — уступал места в транспорте, защитил девочку в лагере, однажды дал сто рублей нищенке. Хотел как лучше… а выходило такое, что от стыда захотелось вдруг убежать из дома и никогда больше не показываться родителям на глаза.
Холодный ключ долго не открывал домофон, пришлось согреть магнитную пластинку дыханием. Егор пешком поднялся на пятый этаж, но в квартиру войти не смог — сел на площадке, лицом к окну. Минут через двадцать отец мальчика, старший лейтенант ДПС Каплин, вышел на лестницу покурить перед сменой. Он нашёл сына плачущим, перемазанным слезами и соплями. Егор обнял папу, прижался лицом к шершавой куртке и рассказал всё. Лейтенант Каплин в тот вечер впервые в жизни с опозданием явился на службу.
…К ночи ветер стих, чёрное небо стало колючим от звёзд. Машин в сторону области шло мало, в основном большегрузные фуры, маршрутки, аэропортные такси и грязные «Жигули» кавказцев-частников. Напарник Каплина, младший лейтенант Бондаренко отлучился на пост, глотнуть горячего кофе и глянуть новости четвертьфинала. В машине пахло прокисшим пивом и почему-то носками, вонь перешибала даже неизвестно откуда взявшийся насморк. Каплин вышел на трассу. Привычный, лёгкий дорожный шум успокаивал его, как знакомая музыка. Разговор с сыном огорчил лейтенанта — работа работой, а семье тоже надо уделять время. Сын вон оболтусом вырос. Хорошо, что Егорка сам рассказал о своих подвигах. Дед всегда говорил «Повинную голову меч не сечёт». Надо бы хоть на футбол сходить с парнем. Или в этот как его… аквапарк. А ещё лучше — с собой на пост как-нибудь прихватить, глядишь, проникнется делом, продолжит династию. Отец Каплина кончил службу майором, бабушка регулировала движение на берлинском шоссе в сорок пятом, дед останавливал танки здесь, под Москвой — аккурат, где красуется монумент, сержанта Каплина ранили в первый раз.
Лейтенант достал пачку «Винстона», щелчком выбил сигарету и зло закурил. Ему вспомнилась байка, которую рассказал Бондаренко сегодня. «Мол, пасли опера преступника, надо было уточнить его данные. Узнали, что бандюга проедет по шоссе, через пост ГАИ. Ну, опера заранее подорвались на этот пост, попросили гайца помочь:
— Нужно тормознуть тачку с такими-то номерами и содрать все данные водителя. Понял?
— Понял, о чем речь не первый год палкой махаю!
Ну, опера в кусты и ждут. Гаец тормознул нужную машину, грамотно поговорил с водителем, докопался до всего, до чего только можно было, и отпустил. Сыщики подходят:
— Получилось?
— Конечно, обижаете, вот ваша доля! — и протягивает тысячную купюру.
— А данные водителя?
— Какие данные?
— Ну, мы тебя просили с его документов данные содрать!
— Ничего не знаю, вы сказали содрать — я содрал…»
Лейтенант Каплин отнюдь не был святым. Давали — брал, может меньше других, но брал. Во-первых к людям с душой надо, во вторых белой вороной ходить невмочь, в третьих хлеб с маслом кушать охота, жену одеть, сына выучить. Но иногда ему становилось тошно от сволочной работы. Каплин поднял глаза на трассу. По разделительной мощно пёр БМВ. «Сто тридцать кэмэ где-то» привычно оценил Каплин и махнул палочкой. Машина съехала на обочину и аккуратно остановилась перед постом — похоже водитель был асом. Лейтенант подошёл к передней двери и коротко козырнул:
— Здравствуйте! Старший лейтенант Каплин. Ваши документы, пожалуйста!
Из-за тонированного стекла пахнуло теплом, донёсся аромат коньяка и дорогих сигар, зазвенел соблазнительный женский смех. Холёная мужская рука протянула в окошко стодолларовую купюру:
— Вот мои документы. Порядок?
Подняв голову, Каплин увидел, что Бондаренко машет ему с поста, тыча жезлом в сторону бампера. Лейтенант сделал шаг вперёд — у машины были красные номера. Правительственная… и мигалка на крыше, мать её. Едет, сволочь, будто правила не для него писаны. Так же вот на Украине год назад чиновник из Минобороны сшиб трёх школьниц на улице, насмерть…
— Вы превысили скорость и ехали по разделительной. Ваши документы, пожалуйста.
Дверь салона открылась, выпуская на свет божий изумлённого донельзя водителя. Дорогой полосатый костюм, яркий галстук, кучерявая, как у старого ангела, шевелюра и насмешливые глаза.
— Неужели унюхали, гражданин начальник? Никакой трубочки с вами не надо, а! Сейчас подбавим на коньячок…
Побагровевший Каплин набрал воздуху в грудь, но от злости только чихнул на деньги. Водитель переменился в лице. Лейтенант повторил: