Остров Разочарования
Шрифт:
Майор и его верный фельдфебель выпрямились и приготовились швырнуть перец в глаза врагам. Но, сверх ожидания, засов не сдвинулся с места. Вместо его характерного скрипа, дважды в сутки связывавшегося в сознании обоих эсэсовцев с выходом на свежий воздух, они услышали какое-то странное выстукивание, шорох, щелканье открываемого ножа.
Донесся голос толстого англичанина:
— Почему вы уверены, что именно они могли это сделать? Ему отвечал голос молодого американца:
— Ну, все-таки… Стоило им только ночью выбраться
— Но как они могли выбраться? А если бы они действительно выбрались, то не стали бы воровать такую чепуху, а преспокойно отправили бы нас догонять душу этого, как его, этого ефрейтора Сморке.
— Интересно, носит ли его тень и на том свете усики и золотые очки? — хихикнул молодой американец.
Сморке погиб!
Кумахера так потрясло это известие, что он вторично за последние двенадцать часов забыл, с кем он имеет честь делить заточение, и толкнул плечом майора барона фон Фремденгута.
— Вы слышали, господин майор? — прошелестел он на ухо своему начальнику. — Сморке убит.
Вместо ответа барон изволил закрыть своей ладонью широкую пасть фельдфебеля.
Раз Сморке убит, некому будет предупредить командование подлодки о том, что обстановка на острове изменилась. Смерть Сморке нисколько не печалила майора Фремденгута. Но то, что она усложняла положение на острове, искренне его огорчало. Однако что же такое произошло у тех, за дверью?..
— А на что им рукоятка генератора? — не унимался молодой американец. — Что они из нее собираются охотиться на уток, что ли? — Он снова хихикнул.
— Достаточно им знать, что у нас нет запасной рукоятки, чтобы…
— Прошу потише! — послышался голос советского моряка. — Вы словно нарочно нанялись разбалтывать наши тайны…
— Иногда, мистер Егорычев, вы разговариваете с людьми так грубо, словно они у вас на жалованье, — раздался голос Фламмери. — Я не со всяким своим рядовым инженером или служащим позволяю себе так разговаривать. (Мистер Фламмери сделал ударение на слове «я», подчеркивая разницу между собой и капитан-лейтенантом Егорычевым.)
— Ей-богу, мы тут обойдемся вдвоем со Смитом, — отвечал моряк, и спорщики оскорбленно огрызаясь, удалились в глубь пещеры.
Вскоре шорох и выстукивание прекратились. Наступила плотная тишина, и эсэсовцы поняли, что дверь снова наглухо завесили.
Итак, при таинственных обстоятельствах пропала рукоятка генератора. К сожалению, весьма легко восполнимая потеря. Но весьма занятно: кто, когда и с какой целью ее похитил?..
В половине десятого скрипнул засов, распахнулась дверь, и пленных, как ни в чем не бывало, вывели на прогулку. Поскольку непосредственная угроза смерти миновала, они не рискнули пытаться бежать. Снова слишком людно было в пещере. Побег откладывался на завтра, на утро одиннадцатого июня, но зато уже должен был состояться во что бы то ни стало и при любых обстоятельствах. Это было решительно заявлено майором Фремденгутом,
Утром Кумахер пополнил запасы перца и пепла.
Весь день они проторчали на страже у дверей. Они не услышали ни одного подозрительного звука. Они вообще ничего не услышали.
Очевидно, все куда-то уходили, но с минуты на минуту Фремденгут ожидал высадки подкрепления с подводной лодки, и поэтому обоим никак нельзя было ложиться спать. Отдыхать лег Фремденгут. На вахту у двери встал Кумахер. Он прильнул к ней ухом и так и застыл в этом неудобном положении, словно приклеенный за ухо к этому незатейливому сооружению, еще не переставшему пахнуть смолой.
Не успел Фремденгут заснуть, как его поднял на ноги встревоженный шепот фельдфебеля:
— Господин майор!.. Прошу вас, господин майор!..
— Опять вам что-то показалось?.. Идите к черту!..
— Извольте сами убедиться, господин майор…
Деланно позевывая, Фремденгут зажег огарок свечи, передал его Кумахеру, а сам недоверчиво приник ухом к доскам.
— Они снимают звукоизоляцию с нашей двери… Я имею в виду одеяла, господин май…
Фремденгут шлепнул его по губам, прервав это высказывание на полуслове.
Только что из-за двери доносился неразборчивый гул голосов. Сейчас уже явственно, хотя еще и негромко различались слова. Они услышали голос Фламмери:
— Значит, решительно и бесповоротно? Ему ответил голос Егорычева:
— Выходит, что так. Голос Фламмери:
— Ну, а вы, Смит?.. Подумайте хорошенько. Я доверяю вашему практическому и неозлобленному уму… Прежде, чем совершать такой решительный и бесповоротный шаг…
Кумахер взволнованно шмыгнул носом.
— Вы слышите, господин майор? Бесповоротный!..
— Да молчите вы, старая болтушка!.. Голос Смита:
— Я вполне согласен с мистером Егорычевым. Раз дело уже дошло до этого… Пора кончать с этой волынкой, сэр.
Голос Егорычева (очевидно, сняли всю звукоизоляцию, потому что стало совсем хорошо слышно):
— Давайте-ка пока наши патроны и гранаты вот сюда. Послышалось шарканье ног людей, переносивших куда-то неизвестно зачем тяжелые ящики.
Голос Цератода:
— По-моему, Смит, вы взяли мой автомат. Голос Мообса:
— Если «бы они там, за стенкой, догадывались, какой сюрприз Здесь для них готовится!.. Они бы…
Раздраженный голос Егорычева:
— Да потише вы, Мообс!.. Потерпите до утра с вашими громогласными разговорами!..
Стало тихо.
Фремденгут обернулся к Кумахеру:
— Понятно?
Он задул свечу в заметно дрожавшей руке фельдфебеля.
— Понятно, господин майор, — пролепетал Кумахер. — Сейчас… сейчас они нас будут расстреливать…
— Хватит золы? — спросил Фремденгут только для того, чтобы не молчать.