Остров Серых Волков
Шрифт:
Меня это не очень шокирует, поскольку последние восемьдесят шесть лет я только и делал, что добирался до смерти. Хотя ты, наверное, шокирован. Я сделал все возможное, чтобы скрыть все это от тебя, и надеюсь, что поступил правильно.
У меня никогда не было детей, Барт.
(Ты закатываешь глаза и говоришь мне, что слышал это раньше, но дай мне сказать. Это самое малое, что ты можешь сделать, учитывая, что я мертв.)
У меня никогда не было детей, Барт, поэтому я никогда не знаю, помогаю ли я тебе или делаю прямо противоположное. Может быть, тебе лучше знать, что
На этом первая страница заканчивается. Пятно чернил и больше ничего. Я перелистываю вторую страницу.
«Доброе утро, Барт, я уже совсем отдохнул и на этот раз не засну, пока буду писать тебе письмо. Я тоже только что добрался до хорошей части.
В моей жизни было три больших состояния. У меня есть сотни вещей — ты же знаешь. Но только три из них были по-настоящему великими.
Первое я нашел в 1942 году. Я тогда был еще совсем ребенком, но вбил себе в голову, что нашел настоящее сокровище. Это было не настоящее сокровище, Барт, а металлическая парусная лодка из коробки с крекерами. (Ты помнишь, что это такое?) Это одна из моих самых дорогих вещей, потому что она была моей первой.
Второе связано с открытием, о котором я упоминал на днях. Я знаю, ты все еще злишься, что я держал это в секрете. Думаю, мне пора объясниться.
Я отправился на Остров Серых Волков, чтобы попрощаться. Я провел там тридцать лет своей жизни, наблюдая за раскопками и обыскивая землю. Уайлдвелл — мой дом, но Остров Серых Волков — моя душа.
За неделю до моей последней поездки на остров он окликнул меня, Барт, и порыв ветра произнес мое имя. К тому времени я уже махнул рукой на сокровища. Я понял, что был слишком близок к смерти, чтобы надеяться найти его в своей жизни. Но я ступил на тот берег и почувствовал его там.
Я протащил этот старый мешок с костями через весь остров. Назовите это магией или интуицией, но когда я, наконец, остановился, то понял, что обнаружил, где спрятано сокровище.
Его там не было, Барт. Я знаю, что ты забегаешь вперед для этого, так что вот. Я нашел это место, и оно оказалось пустым.
На острове еще не было такого убийства. Несмотря на всю мою охоту, я никогда не увижу сокровища. Я не знаю, согласишься ли ты, Барт. Не могу сказать, что я хочу этого так или иначе, не тогда, когда на кону чья-то жизнь.
Что возвращает меня к моему второму по значимости обладанию.
Удовлетворенность, Барт, вот что я нашел на этом острове.
Тридцать лет раскопок этого острова — и я, наконец, разгадал загадку. Может быть, это и не очень похоже на подарок, но так оно и есть. Поверь мне, так оно и есть.
Прости, что не сказал тебе об этом раньше. Мне очень жаль, что я не могу рассказать тебе об этом сейчас.
Там на острове я понял четыре вещи:
Ты должен был уехать из Уайлдвелла.
Ты должен знать правду.
С тобой все будет в порядке.
И это, пожалуй, самое важное из всего: ты — мое самое большое достояние.
Твой друг,
Бишоп.
P.S. Я оставил тебе свой дом. Этот холм,
ГЛАВА 37: РУБИ
Эллиот приходит за мной. А Анна остается позади, свернувшись калачиком с фонариком и книгой.
Он ведет меня через пещеру в узкий туннель, где пахнет плесенью, и на ходу задевает стены плечами.
— Это не кажется мне безопасным. А куда мы идем?
— Все будет хорошо, — отвечает Эллиот. Хотя, судя по голосу, он не слишком уверен. — И я не знаю, куда мы идем, я никогда здесь не был.
Это не придает уверенности в себе. Мы идем еще несколько минут, пока не натыкаемся на то, что кажется большой пещерой, хотя невозможно определить ее размер с помощью одного фонарика. Эллиот находит нишу, и мы садимся, спиной опираясь на холодный камень.
Он выключает фонарик.
— Как ты думаешь, Руби, мы можем изменить нашу судьбу? — спрашивает Эллиот, перелетая наши пальцы. Затем снова включает свет и направляет его на меня.
— Хотелось бы верить.
— Угу.
Он снова выключает фонарик. Мое воображение рисует тысячи жутких ползучих тварей. Я заставляю себя сосредоточиться на пальцах Эллиота, на том, как его большой палец гладит мою руку.
— Когда Сейди… — он сжимает мою руку. — Зная, что это произойдет, ты готовилась?
— Я пыталась. Ты же не можешь на самом деле… я имею в виду, что ты все еще разваливаешься на части.
— Просто с Тоби все произошло так неожиданно и ужасно. Я думал, может быть, с Чарли… — он грустно смеется. — Я думал, что потом будет легче, потому что раньше я так часто прощался.
— Сколько бы раз ты ни прощался, этого все равно недостаточно. — Я никогда так не говорила о смерти Сейди, и какая-то часть меня хочет остановиться. Но темнота окутывает меня, как защитное одеяло. — Мне не стало легче, пока я не нашла свое стихотворение, — говорю я, хотя на самом деле мне не стало легче, пока я не нашла этих друзей.
— Если Чарли уйдет, помоги мне найти мое стихотворение. — Эллиот включает фонарик. Он встает и протягивает мне руку.
Я делаю вид, что отряхиваю шорты, потому что еще не совсем готова идти. Просто у Эллиота такая милая улыбка, а волосы так развеваются, когда он устает и так боится за Чарли.
— Я следила за тобой однажды, — выпаливаю я. — У Сейди было такое чувство, будто ты действительно независим и можешь научить меня быть такой. И вот однажды, когда ты прогуливал занятия, я последовала за тобой, просто чтобы посмотреть, какие аморальные или незаконные вещи ты совершаешь, когда не ходишь в школу.