Остров смерти
Шрифт:
Многие годы мы с Гарстоном не упускали друг друга из виду. Каждый из нас думал, что другой завладел картой. Мы оба ошибались. Но вот недавно до меня дошел слух, что Гарстон направляется в Тихий океан, и я отправился вслед за ним. Вы видели, чем это закончилось.
Я не успел внимательно рассмотреть карту, когда она лежала на столе того несчастного старика. Однако, судя по тому, как ведет себя Гарстон, он уверен, что это тот самый залив, в котором вставал на якорь корабль да Верразано. Я думаю, что да Верразано с товарищами надежно спрятал сокровища где-то в лесу, а на обратном пути на них напали дикари и всех перебили. Но индейцы не овладели
Я предлагаю вам с этих пор действовать сообща. Гарстон бежал – испугался, что вместе с вами мы легко перебьем всю его команду, но он непременно вернется. Если мы с вами объединимся, то нам останется только посмеяться над ним. Мы спокойно можем уйти из форта, оставив здесь достаточно людей, чтобы они смогли отразить любое нападение.
Я уверен, что сокровища где-то рядом. Мы найдем их и отправимся куда-нибудь в Германию или в Италию, где я смогу надежно укрыть свою долю драгоценностей. Мне до смерти надоела моя бродячая жизнь. Я хочу вернуться в Европу и жить как истинный дворянин – в довольстве, иметь слуг, замок и жену из дворянского рода.
– Ну и что? – настороженно отозвался граф.
– Выдайте за меня замуж свою племянницу, – неожиданно потребовал буканьер.
Франсуаза вскрикнула от возмущения и вскочила со стула. Поднялся и Генри. Он был вне себя от ярости. Вильер не шелохнулся. Его пальцы на столе были похожи на когти хищника, а взгляд стал угрожающим.
– Как вы смеете?! – воскликнул Генри.
– Вы забываете, что вы давно потеряли свое положение, граф Генри, – ответил Вильер. – Мы не в Версале, сударь. На этом диком берегу знатность измеряется количеством людей и оружия. И в этом я превосхожу вас. Замок д’Частильонов давно в чужих руках, а состояние на дне океана. Вам останется умирать здесь, если я не возьму вас на свой корабль.
Но если наши дома породнятся, вам не придется пожалеть об этом. Вы увидите, что с новым именем и новым состоянием Гийом Вильер будет достоин найти свое место среди самых знатных аристократов и не посрамит чести самого д’Частильона.
– Вы с ума сошли! – гневно выкрикнул граф. – Вы… что случилось?
Послышались чьи-то быстрые шаги, и в зал вбежала Тина. Она робко сделала что-то вроде реверанса и бросилась к Франсуазе. Девочка запыхалась, ее туфельки были мокрыми, а растрепанные мокрые волосы прилипали к щекам.
– Тина! Где ты была, детка? Я думала, что ты в своей спальне!
– Я и была там, – еле переводя дыхание, ответила Тина. – Но я потеряла коралловое ожерелье, которое вы мне подарили… – Она показала его, это была обычная безделушка, однако девочка дорожила ею больше, чем всем остальным своим имуществом, – ведь это был первый подарок Франсуазы. – Я боялась, что, если скажу вам, вы меня не отпустите. Жена одного солдата помогла мне выйти и впустила обратно. Я нашла его там, где купалась сегодня утром. Если я виновата, то, пожалуйста, накажите меня.
– Тина! – с упреком сказала Франсуаза, прижимая к себе девочку. – Я вовсе не собираюсь тебя наказывать. Но, конечно, ты не должна была выходить за ворота. Пойдем скорее, тебе нужно немедленно переодеться…
– Да, госпожа, – пробормотала Тина, – но разрешите мне сперва рассказать вам про черного человека…
– Что? – вырвался крик у графа Генри. Он схватился обеими руками за стол с такой силой, что уронил на пол свой кубок.
– Что ты сказала? – выдохнул он. – Что ты сказала, девчонка?
– Про черного человека, мой господин, – запинаясь от испуга, ответила девочка. Все остальные с изумлением смотрели на графа. – Когда я спуталась к той заводи, чтобы достать мое ожерелье, я увидела его. Я испугалась и спряталась за песчаным холмом. Он был в лодке, а потом втащил лодку на песок там, за южным мысом, и пошел к лесу. Он настоящий великан, он огромный, очень высокий, этот черный человек…
Граф Генри покачнулся, будто ему нанесли смертельный удар. Он схватился за горло, в ярости порвал золотую цепочку, и в этот момент у него было лицо безумца. Одним прыжком он оказался рядом с Франсуазой и вырвал закричавшую от ужаса девочку из рук племянницы.
– Ты лжешь! – выдохнул он. – Ты лжешь, ты хочешь, чтобы я мучился! Скажи сейчас же, что ты лжешь, пока я не спустил шкуру с твоей спины!
– Дядя! – воскликнула Франсуаза, пытаясь освободить Тину. – Вы сошли с ума?! Что с вами?!
С диким рычанием граф отшвырнул от себя Франсуазу прямо в руки Гайо. Тот схватил девушку с таким злобным выражением лица, какого трудно было ожидать даже от него.
– Я не лгу, мой господин, – всхлипнула Тина.
– А я говорю, что ты лжешь! – прорычал Генри. – Жак!
Флегматичный слуга грубо схватил дрожащую девочку и одним движением сорвал с нее одежду, потом перебросил ее худенькие ручки через свое могучее плечо и поднял ее над полом.
– Дядя! – в отчаянии закричала Франсуаза, забившись в руках Гайо. – Вы с ума сошли! Вы не смеете!.. Вы не смеете!..
Ее крик бессильно оборвался, когда Генри выхватил кнут с украшенной драгоценными камнями ручкой и яростно ударил хрупкое беззащитное тельце. На плечах Тины заалел рубец.
Девочка пронзительно закричала, и от ее крика Франсуаза едва не потеряла сознание. Весь мир, как ей показалось, сошел с ума. Сплошным кошмаром выглядели бесстрастные лица слуг, на которых не отражалось ни жалости, ни сочувствия. Частью этого кошмара было ухмыляющееся лицо Вильера. Не осталось ничего реального, кроме белых плечиков Тины, покрытых ярко-алыми рубцами, и отчаянных криков девочки.
Граф с безумными глазами продолжал избивать ее, рыча:
– Ты лжешь! Признайся, что ты лжешь, не то я спущу с тебя шкуру! Он не может преследовать меня здесь…
– Господин! – сквозь слезы кричала девочка, висевшая на спине слуги. – Я видела его! Я не лгу! Пожалуйста! Пожалуйста!
– Дядя, вы дурак! Вы дурак! – вне себя от отчаяния воскликнула Франсуаза. – Неужели вы не видите, что она говорит правду? Вы животное! Животное! Животное!
Внезапно к графу как будто вернулся здравый смысл. Опустив кнут, он шагнул назад и всей своей тяжестью навалился на край стола. Его трясло как в лихорадке. По его лицу, казавшемуся сейчас маской Страха, стекали струйки пота, волосы прилипли ко лбу. Жак отпустил Тину, и она безвольно осела на пол, продолжая всхлипывать. Франсуаза вырвалась из рук Гайо, не замечая, что по лицу текут слезы. Подбежав к девочке, она опустилась на колени и нежно ее обняла. Потом повернулась к дяде, хотела излить на него весь свой гнев, однако тот даже не взглянул в ее сторону. Франсуаза не поверила своим ушам, когда услышала его слова: