Остров Тамбукту
Шрифт:
Только теперь я дал себе отчет в том, что могло произойти, если бы жена Гахара выпила касторку. Она все равно бы умерла, но люди стали бы тогда говорить: «Арики прав. Жена Гахара выпила лекарство белого человека и умерла». А сейчас они говорили обратное: «Если бы выпила лекарство белого человека, она бы выздоровела». Сам того не подозревая, Арики избавил меня от лишних неприятностей.
— А где сейчас Арики? — спросил я девушку. — Что ж, придет он на похороны?
— Нет, не придет, — ответила Зинга. — Он говорит, что Дао не пожелал спасти жену Гахара, потому что она была грешницей. И он не хочет прийти на погребение.
«Арики легко, — подумал я. — Когда ему некуда податься, он призывает на помощь своего идола. Ну а я-то как бы оправдывался, раз не верю в идолов?»
В это время Гахар продолжал метаться по площадке из одного конца в другой и размахивать копьем. Завывания в хижине неожиданно стихли, как по команде. Я заглянул через дверь и увидел, как трое мужчин, родственников Гахара, привели покойницу в сидячее положение, завернули в рогожу, на которой она умерла, и перевязали лианами. Только голова торчала из узла, но женщины и ее покрыли мешком. После этого мужчины завернули узел в огромные банановые листья и снова перевязали жилистыми лианами. Крепко стянув узел с покойницей, они подвесили его к поперечной балке в середине хижины и развели под ним костер. Затем все вышли вон.
Погребальная церемония окончилась. Все разошлись по домам, только Гахар остался в хижине поддерживать огонь...
Мы с Зингой отправились в мою хижину.
— Зачем развели под покойницей костер? — спросил я Зингу.
— Чтобы выгнать из нее злых духов.
— Сколько же времени это будет продолжаться?
— Семь солнц.
Семь солнц — это значит семь дней.
Зинга мне объяснила, что через семь дней и семь ночей Гахар отнесет узел в лес, к хижине вечного огня, и повесит его на «дерево смерти». А когда пройдут еще в семи местах по семь солнц, Гахар сожжет узел с покойницей на большом костре перед хижиной вечного огня и развеет прах по ветру. На этой церемонии будет присутствовать все селение. Во время сожжения трупа Арики будет танцевать «танец смерти». «Эта роль положительно подходит ему», — подумал я.
Через семь дней я пошел к хижине вечного огня. Узел висел на дереве. Это был анчар — «дерево смерти», как его называли туземцы.
Мне вспомнились стихи Пушкина:
В пустыне чахлой и скупой, На почве, зноем раскаленной, Анчар, как грозный часовой, Стоит — один во всей вселенной. Природа жаждущих степей Его в день гнева породила И зелень мертвую ветвей, И корни ядом напоила. К нему и птица не летит, И тигр нейдет — лишь вихорь черный На древо смерти набежит И мчится прочь уже тлетворный. И если туча оросит, Блуждая, лист его дремучий, С его ветвей уж ядовит Стекает дождь в песок горючий.Далее поэт рассказывает, как один владетель послал своего раба за ядом анчара, чтобы «гибелью черной» поразить врагов, и раб действительно принес сок смертоносного дерева.
Принес — и ослабел, и лег Под сводом шалаша на лыки, И умер бедный раб у ног Непобедимого владыки.Пушкин заблуждался [23] . Яд анчара совсем не так силен, как он его себе представлял. Туземцам известны растения с гораздо более сильным ядом, и все же они называют анчар «деревом смерти» и вешают на него покойников.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Любопытство Гахара. Призрачное примирение с главным жрецом. Крокодил в бухте. Тревоги Боамбо. Арики снова на сцене. Крокодилу нужна жертва. Советы Смита. Шайка главного жреца. Тревоги Зинги. Как можно убить крокодила только при помощи ножа.
23
Не только Пушкин, но и ботаники конца XVIII столетия считали анчар очень опасным деревом, и никто не решался исследовать его ядовитый сок. Они утверждали, что достаточно птице сесть на него, чтобы сейчас же упасть мертвой, а если человек сядет отдохнуть в тени его, он больше не встанет. В горах острова Ява есть голая местность, называемая Долиной смерти. Там не растет трава, нет ни одного деревца, ни одного куста. Эта голая пустыня долгое время была загадкой для ученых. Яванцы рассказывали, что тропическая растительность в «Долине смерти» была уничтожена ядом анчара, и ни один ученый не решался приблизиться к этому дереву. Только значительно позже была открыта истинная причина исчезновения пышной растительности в «Долине смерти». Оказалось, что окружающие скалы испускают ядовитые пары, которые уничтожили растительность. Следовательно, анчар тут был ни при чем. Только после этого ученые решили исследовать ядовитый сок анчара и рассеяли фантастический вымысел о «дереве смерти».
I
После смерти жены, Гахар еще сильнее привязался к двум своим внукам и только вечером расставался с ними, уходя спать в свою хижину. Он часто водил их к бухте, там дети купались и играли, а он наблюдал за ними, задумчивый и печальный. Так как бухта была и моим любимым местом отдыха, мы часто встречались там со стариком и подолгу беседовали о жизни и смерти.
Однажды утром он застал меня как раз, когда я уже выкупался и собирался уходить, прежде чем солнце накалит все вокруг.
— Иди сюда, иди сюда! — сказал Гахар и сел в тени векового дерева.
Наступило время прилива, вода заливала часть песчаного берега и плескалась у наших ног. Гахар заговорил о большом землетрясении, которое много лет назад разрушило все хижины на острове. Гора заволоклась дымом, который изрыгал вулкан, нахлынул огромный вал, высотой с дерево, под которым мы сидели, и залил берег. Много народу погибло — одни утонули, другие были найдены мертвыми в разрушенных хижинах. Тогда Гахару было лет десять. Он помнит сильный гул, черный дым и багровые языки пламени, вырывавшиеся из жерла вулкана. Горы сотрясались до основания, земля подпрыгивала и подбрасывала людей как пушинки, они падали искалеченные и умирали, придавленные поваленными деревьями, а земля продолжала трястись... И мне стало ясно, почему люди так боятся землетрясения и почему Арики так часто спрашивал меня, могу ли я вызвать арамру.
Двое внуков старого Гахара играли в теплой воде. Старший мальчик, Акгахар, влез по пояс в воду и искал рыбу, чтобы наколоть на свое тонкое копье, а его младший братишка, лежа на спине на берегу, хлопал ногами в воде.
Солнце только что показалось над горизонтом. От океана веяло приятной прохладой и свежестью. На чистом синем небе не было ни одного облачка. В воздухе летали маленькие и большие птицы. Высокая вершина горы вырисовывалась на далеком горизонте, как огромная пирамида. Кругом было тихо и спокойно: угасший вулкан не изрыгал дыма и пламени, как много лет тому назад. Ярко-зеленые листья прибрежных пальм, свисавших тяжело и неподвижно, не шевелились. Тропический лес тонул в тишине и спокойствии.
Вдруг маленький Акгахар стал кричать от радости. Мы обернулись и увидели, что он держал в руках довольно большую рыбу, которая извивалась, напрасно стараясь вырваться — мальчик крепко вцепился в нее и не выпускал. Блестящая чешуя рыбы переливалась на солнце, как серебро. Мальчик сунул рыбу в мешочек, висевший у него на плече, и продолжал рыбную ловлю. Он всматривался в воду, немного наклонившись вперед и, когда замечал какую-нибудь рыбу, метал в нее свое острое копье с назубренным, как у пилы, наконечником. Попавшая на копье рыба уже не могла сорваться с наконечника. Но чтобы проколоть рыбу таким копьем, нужна большая ловкость и хороший глазомер, потому что рыба плавает очень быстро и зигзагами. Туземцы с малых лет учатся ловить рыбу таким способом и только после долголетней выучки становятся хорошими рыболовами.