Остров тетушки Каролины
Шрифт:
– Меня?! – поразилась тетушка. И пришла в негодование: – Чтоб я этого больше не слышала, сударь! У меня составилось о вас хорошее мнение, а вы можете его совершенно испортить! Вы же неглупый человек!..
Тетушка Каролина не на шутку рассердилась. Вид у этого мужчины был совершенно нормальный, и вдруг она слышит от него такую чушь! Пожалуй, он не вправе носить самые красивые носки, какие она когда-либо вязала! Тетушка сделала шаг вперед и быстрым движением вытащила носки у него из ушей.
– Вот, – сказала она. – Если вы так поступаете…
Лицо вождя стало грустным,
– Возможно, вы все же порядочный человек. Если так, обещайте никогда не есть мясо своих ближних. Тогда я опять отдам вам носки.
С минуту стояла тишина. В душе чернокожего вождя, видимо, шла борьба. Затем он покачал головой.
– Нельзя, сударыня. Я бы охотно сделал вам приятное, но ничего не выйдет. Мы должны вас съесть.
– Почему?
– Голод… сударыня. Мы не ели уже два дня…
– Вот оно что! – воскликнула тетушка и вся переполошилась. – И вы не могли мне сразу сказать?!
Дрожащими руками она развернула сверток и вынула остаток кекса.
– Попробуйте-ка! Сразу убедитесь, что ничего более вкусного не ели! – Она поглядела вокруг и добавила: – Я знаю, этого на всех маловато, но дело поправимо. У нас, видите ли, выпечка кексов идет с самого утра. Их напекут целую гору. Всех накормим досыта! Ну как, вкусно?.. Еще бы! Это по рецепту моей бабушки стряпали. А теперь слушайте, сударь: прежде всего погасите огонь, а то еще подожжете что-нибудь, а потом идите наверх, к моим людям, скажите – вы от меня и вас нужно накормить. Я рада, что мы договорились. Я всегда считала: если человек с человеком поговорит, не кривя душой, толк в конце концов будет, пусть даже со стороны сначала покажется, будто они хотели друг друга съесть.
Сказав эти слова, тетушка Каролина сердечно потрясла руку вождя и опять продела ему носки в уши, торчавшие по сторонам черного лица, на котором появилась широкая, немного растерянная, но добродушная улыбка. Она уже собиралась уходить, как вдруг вспомнила:
– И передайте Куо-Куо, что я скоро приду. У меня вон на том холме есть кое-какие дела. Но к обеду я буду дома.
Наконец тетушка двинулась вперед. Она прошла мимо ряда горшков и котлов с булькающей водой, ее представительная фигура, увенчанная вишнями и птичками, постепенно становилась все меньше и меньше и через минуту скрылась в густых зарослях, окаймляющих берег.
Предположим, что у великого вождя на руке часы; взглянув на них, он увидел бы ровно одиннадцать.
По субботам после полудня тетушка Каролина привыкла ходить в Баррандов к пани Троничковой, она любила с ней немножко поболтать. От Глубочеп дорога круто идет в гору, и эта регулярная тренировка теперь тетушке пригодилась. Не прошло и четверти часа, как она одолела крутой подъем и очутилась на маленькой лужайке. От нее до открытой вершины холма, где она собиралась водрузить флаг, было рукой подать. Тетушка Каролина опустилась на траву, чтобы перевести дух.
Она осталась довольна началом дня. Приключение, только что происшедшее с нею на берегу бухты, искренно радовало ее. Оказывается, совсем не так трудно делать эту самую колониальную политику! А она-то боялась, думала, это сложная штука, с которой обыкновенной женщине никак не справиться, между тем все оказалось очень просто. Бедняги были голодны и поэтому хотели ее съесть. Следовало на них сердиться? Конечно, нет. Прежде всего требовалось их накормить, а то, чего доброго, они бы и взаправду ее съели. И она их накормила. Вот что самое главное! Все дело в том, что люди должны быть сыты и счастливы.
Это выглядело совсем просто, и тетушка удивилась, как долго она забивала себе голову всякой ерундой. Сидя на траве, она, словно зачарованная, смотрела на цветы, бабочек, жучков, на синее небо и игру ветра в кронах деревьев, слушала, как вокруг нее кипит и горячо, неудержимо рвется вперед невидимая глазом жизнь; все стремилось существовать, есть, радоваться, любить, вечером засыпать спокойно – несложная механика, если понимаешь самую суть…
– Надо растолковать это лорду Бронгхэму, – подумала она радостно. – И всем моим знакомым. Сказать им, что я догадалась, как делается политика. Пусть не беспокоятся, теперь я справлюсь сама.
Она улыбнулась, встала и, развернув флаг, загляделась на его изжелта-оранжевый пламень. Словно она держит в руках солнечный луч, что-то теплое, ясное и очень простое, понятное людям всего мира…
Вдруг тетушка почувствовала, как сзади ее грубо обхватили чьи-то цепкие руки. Она вскрикнула и с силой вырвалась, а когда повернулась, увидела перед собой дуло автомата… Его держал в руках профессор Швабе, за ним полукругом стояли семнадцать до зубов вооруженных белых людей.
– Предупреждаю, мисс Паржизек, самое незначительное движение может стать для вас роковым, – сказал профессор Швабе сухо. – Вы наша пленница.
– Вы меня съедите? – тихо спросила тетушка.
Казалось, профессор не обратил внимание на этот детский вопрос. Его белесые фарфоровые глаза смотрели на тетушку холодно, без улыбки.
– Мы цивилизованные люди, – сказал он наконец. – И в интересах цивилизации должны вас обезвредить. На совещании, которое провели сегодня утром присутствующие здесь господа и дамы, представляющие собой квинтэссенцию мирового интеллекта, решено, что действия, совершаемые вами, угрожают безопасности и мирному существованию стран всего света. Во-первых, вы захватили остров вам не принадлежащий. Остров, на котором мы находимся, не Бимхо, а Бамхо…
– Силы небесные! – воскликнула тетушка и на минуту застыла в изумлении. Потом она опомнилась. – Да не захватывала я его, – сказала она с досадой. – Я попала сюда нечаянно, и вождь Куо-Куо принял меня как королеву. И народ его тоже!
– Тем самым вы вмешались во внутренние дела другого государства, – продолжал профессор Швабе, – совершили агрессию, и, согласно международному праву, с вами надлежит поступить, как с захватчиком.
– Но ведь я ни на кого не нападаю! – воскликнула тетушка в сильном гневе. – Я даже ввела орден Носка, чтобы больше никто ни на кого не нападал!..