Остров в море наслаждений
Шрифт:
Все замолчали и задумались про странного человека дядю Борю, который всю жизнь по тюрьмам болтался и не нужны ему была ни семья, ни дети, ничего из того, к чему стремится всякое живое существо на планете.
Этот отвлеченный поток мыслей был грубо прерван вторгшейся реальностью в лице старшего следователя товарища Потапкина, которому поручили возглавить следствие по делу об убийстве гражданки Галины Владимировны Ермоловой и который собирался ревностно исполнять свой долг, невзирая на возможные в этом деле трудности.
Хотя на первый взгляд дело особо сложным не казалось. Убийство произошло в доме или возле него. А в самом доме проживала целая толпа подозреваемых – родственников и знакомых покойной, один из которых и был наверняка причастен к убийству. Ну, а остальные могли стать важными свидетелями произошедшего. Единственная сложность заключалась лишь в том, чтобы отделить истинного злодея от просто свидетелей и никого при этом не перепутать.
Следователь Потапкин был невысок ростом, но имел поистине бульдожьи челюсти и такую же беспощадную бульдожью хватку. Но о последнем друзьям предстояло узнать впоследствии, а сейчас они смотрели на маленького коротконого и кривоногого следователя, почему-то каждый из них в эту минуту думал одно и то же. А именно, что убедить этого человека, который смотрит на них с такой подозрительностью, в собственной невиновности им будет трудновато.
Так оно и оказалось.
Едва следователь вошел, он тут же поспешил донести до всей компании свое видение проблемы:
– Старуху умертвил и закопал кто-то из вашей компании, это для меня ясно как божий день! – заявил он. Затем, усадив друзей перед собой и переводя с одного на другого взгляд из-под тяжелых набрякших век, продолжил: – Вот только кто? И один он действовал или убийц было несколько?
– Послушайте! – возмутился Эдик. – Мы тут все приличные люди. Нам проблемы не нужны.
До Потапкина с друзьями уже успели побеседовать другие полицейские. Все они держались натянуто, но никто из них не осмелился прямо обвинить кого-то из членов компании в убийстве тети Гали. К сожалению, тетя Галя была именно убита, а точнее сказать, задушена веревкой, след от которой явственно отпечатался у нее на шее. Само орудие убийства полицейские до сих пор не нашли, что заставляло их буквально землю рыть в поисках важной улики.
Но с найденным орудием убийства или без него труп тети Гали продолжал взывать к мщению. И Потапкин не скрывал своего стремления, в самом крайнем случае, если никак не удастся отделить убийцу от остальных, отправить на нары сразу всю компанию.
– Мы не согласны! – запротестовали друзья. – Мы вообще не согласны с вашим утверждением, что виноват обязательно кто-то из нас.
– Да, – поддержал друзей Лисица. – Вы должны понимать, что тут присутствуют ваши коллеги.
– Ваши удостоверения я уже видел, – невозмутимо парировал Потапкин. – И сразу скажу, что для меня они ровным счетом ничего не значат. Я буду подозревать вас ровно в той мере, в какой вы этого заслужите. И плевать я хотел на то, где вы служите и какой чин имеете. Перед законом равны все!
Киру с Лесей искренне удивили слова следователя. Впервые на памяти подруг кто-то отказывался учесть служебное положение Эдика и Лисицы. А ведь эти двое служили нынче в ведомстве, смежном с полицейским управлением. И следователь должен был бы иметь некоторое снисхождение к коллегам, однако же не имел такового. И это заставило подруг невольно зауважать маленького кривоногого дядьку, на которого не произвели ни малейшего впечатления удостоверения и чины Эдика и Лисицы.
Лисица слегка изменился в лице, видимо, тоже не ожидал такого отпора. Но все же, скривившись, он сумел выдавить из себя:
– Приятно видеть столь редкую честность и непредвзятость, но уверяю вас, господин Потапкин, мы с друзьями не убивали тетю Галю.
– А я вам говорю: это сделал кто-то из живущих в доме. Я тут наслушался о привычках старухи. Каждый вечер она уходила к себе в комнату, где и запиралась на замок крепко-накрепко.
– Да еще и окна закрывала на решетчатые ставни, – подтвердили подруги. – Все мы это видели.
Потапкин кинул в их сторону недовольный взгляд и продолжил:
– И само собой, с этого момента жертва становилась недоступной для убийцы. Проникнуть ночью в спальню старухи можно было только через замочную скважину.
– Выходит, убийца волшебник?
– Или желе?
– Или волшебник, умеющий превращаться в желе?
Потапкин сверкнул глазами:
– Я ценю ваше тонкое чувство юмора, но полагаю, преступник действовал куда проще. Он УЖЕ поджидал жертву, укрывшись в ее спальне. Он был внутри, когда старуха вошла к себе. И поэтому я утверждаю, что это был кто-то из живущих в доме людей.
– Но хоть мужчина или женщина? Кому готовиться к закланию на алтаре правосудия?
– Готовится к наказанию пусть убийца! – рявкнул на всех Потапкин. – А покойная была уже глубоко пожилым человеком, справиться с ней мог как мужчина, так и женщина. Так что, повторяю, это был кто-то из вас!
И следователь вновь обвел всех присутствующих своим тяжелым немигающим взглядом, от которого у всех без исключения прошел мороз по коже. Во всяком случае, Кира с Лесей, хоть и были твердо убеждены в собственной невиновности, испытали легкий мандраж, когда взгляд следователя дополз и до них.
– А почему вы не допускаете мысли, что в дом мог проникнуть кто-то посторонний? – спросила умничка тетя Валя.
– Когда на паре сотен квадратных метров толчется целая толпа народу, кому-то постороннему будет трудненько незамеченным проникнуть в дом, а потом так же незамеченным уйти. Да еще и унести при этом труп старухи, а потом закопать его в саду. Это мог сделать только кто-то из тех, кто хорошо изучил привычки всех проживающих в доме и был уверен, что в тот промежуток времени ему никто не попадется навстречу и он сам никому не бросится в глаза.
– И кого конкретно из нас вы подозреваете?
– Пока не знаю, – важно произнес следователь. – Но у меня есть человек, который поможет мне определиться с выбором.
И кем бы, вы думали, оказался этот человек? Друзьям не надо было долго искать подходящую кандидатуру. Они уже знали, что им окажется все тот же милейший господин поверенный – Ефим Семенович. Они его видели несколько раз из окон, пока сидели под домашним арестом. Но если друзья и видели поверенного, то сам Ефим Семенович ни разу не обратился к ним. А если смотрел в их сторону, то с таким выражением, словно бы всех считал преступниками.