Остров Зомби
Шрифт:
Нет, невозможно. Этот шаг пошатнет его влияние, и уже к утру его убьют. Стоит диктатору показать свою слабость — с том покончено.
Оставался только один выход, опять подружиться с американцами. Но тогда неминуемо все международные организации запоют свою песню о нарушении прав человека, — так они поступают со всеми странами союзниками США. У трех его посольств — в Париже, Вашингтоне и Тихуане — появятся пикеты, и вообще начнется тот базар, который всегда в таких случаях устраивают прихлебатели Москвы.
Плевать. Нужно выиграть время. Наладить отношения с Америкой, и тогда, возможно, ЦРУ попридержит двух своих агентов. А освободившееся время Корасон с толком потратит на поход в горы, где постарается покончить со святым человеком. Если тот умрет, пророчество Хуаниты не сможет сбыться.
Корасон вздохнут. Так он и сделает.
И еще раз вздохнул. Нелегкое это дело — управлять страной.
Глава шестая
Когда государственному секретарю положили на стол тонкий голубоватый листок, сложенный вдвое, — телеграмму с пометкой: «Совершенно секретно, просьба не совать нос кому не положено», — он сразу понял, что это депеша из Бакьи.
Телеграмму подписал сам Генералиссимус Корасон, и она была исключительно короткой: «Начнем отношения по новой, о'кей?»
Государственный секретарь в этот момент жевал для улучшения пищеварения «Миланту», и она запузырилась у него на губах, словно яд из фильма ужасов. Полного курса наук, который он прошел в Школе международных отношений имени Вудро Вильсона, было явно недостаточно, чтобы хладнокровно снести эту депешу. Почему там не предупреждали о существовании таких типов, как Корасон, или таких государств, как Бакья?
Прошло всего два дня, как правительство Бакьи разорвало все отношения с Америкой, заявив: «Кончаем любовь!» Не объясняя причин. А теперь вдруг вновь предлагают установить дипломатические отношения, прислав эту телеграмму, составленную, похоже, ребенком-дебилом. И еще это «О'кей»!
К сожалению, Бакья — не исключение, такое творится повсюду. О международных отношениях легко читать лекции. А на практике все обстоит гораздо хуже, тщательно разработанные теории и планы нарушаются людьми, с которыми вы вынуждены иметь дело, людьми, у которых политика определяется тем, что они съели на завтрак.
Так Соединенные Штаты утратили влияние на Среднем Востоке, и каждый раз, когда казалось, что они вот-вот вернут его, какой-нибудь маньяк в полосатой наволочке на голове угрожал пристрелить кого-нибудь, и все усилия шли прахом. Кроме того, Соединенные Штаты поддержали революционно настроенный сброд в Южной Африке и Родезии, а когда правительства этих стран пошли на уступки, революционеры решительно отвергли мысль о примирении. Китай, похоже, вынашивал идею очередной изоляции, и было неизвестно, с кем следует вести переговоры, чтобы предотвратить такой поворот событий.
А природные ресурсы... Почему в тех районах, где много нефти, золота, алмазов, хрома, битума, а теперь еще и мунга, живут и размножаются исключительно отбросы цивилизации?
Государственный секретарь вновь вздохнул. Иногда ему хотелось, чтобы президент не переизбирался на второй срок, — тогда он мог бы вернуться к преподаванию, к своим лекциям. В лекциях царил порядок, в них было начало, середина и конец. А международная политика — одна сплошная середина, без начала и конца!
Он попросил своего секретаря связаться по телефону с Генералиссимусом Корасоном. Раз уж этот мунг так важен, он поздравит президента с возвращением в семью американских народов, если, конечно, тот знает, что это такое. Через три минуты секретарь перезвонила ему.
— Президент не отвечает.
— Что вы хотите этим сказать?
— Простите, сэр. Он не снимает трубку.
— Тогда соедините меня с вице-президентом, если у них есть такой... или с министром юстиции... или с этим малохольным майором, которому доверяет Корасон. Его, кажется, зовут Эстрада. Соедините меня с ним.
— Он тоже не отвечает.
— То есть как?
— Я и ему звонила. Он не снимает трубку.
— Но хоть с кем-нибудь можно поговорить?
— В том-то и дело, сэр, что нет. Это я и пытаюсь вам объяснить. Телефонистка на линии...
— Где?
— В Бакье.
— Понимаю, что в Бакье. Но где именно?
— Не знаю, господин государственный секретарь. У них в стране только одна телефонистка.
— Ну и что она говорит?
— Говорит, что правительство в полном составе взяло выходной. Просила звонить завтра.
— Все правительство? Выходной?
— Да, сэр.
«Миланта» с шумом лопнула на губах государственного секретаря.
— Хорошо, — устало проговорил он.
— Хотите, чтобы завтра я вновь попыталась вызвать Бакью? — спросила женщина.
— Я скажу вам. Может, к тому времени они снова не захотят «крутить с нами любовь».
— Что? Не поняла.
— Не важно.
Итак, госсекретарь, не получив никаких объяснений столь внезапной перемены политики Бакьи, позвонил президенту Соединенных Штатов, чтобы уведомить его, что отношения с островом возобновлены. И — как сказал Корасон — все о'кей.
— Как вы полагаете, почему они на это пошли? — спросил его президент.
— Откровенно говоря, сэр, теряюсь в догадках. Не могу найти объяснения. Может, ЦРУ постаралось?
К счастью, шеф ЦРУ как раз находился в Белом доме — собирался подписывать новый договор страхования. От страховых полисов организаций типа «Голубой крест» или «Синий щит» он отличался тем, что страховку по нему платили не в случае болезни, а как компенсацию «засветившимся» и привлеченным к суду государственным чиновникам. Все служащие Белого дома и ЦРУ приобрели такую страховку.
Президент пригласил к себе главу ЦРУ.
— Бакья вновь вступает с нами в дипломатические отношения.
Тот изо всех сил старался не выдать своего удивления. Неужели это дело рук Руби Гонзалес? Но ведь ее упекли в тюрьму. Об этом шеф ЦРУ знал от дружески настроенного к Америке посла одной иностранной державы.