Остров
Шрифт:
— Мы все проголосовали «за», — очкарик задорно улыбнулся. — Каждый из нас с такими картами, как у него, сыграл бы так же. Простое невезение, такое случается — его фулл-хаус против каре у этого европейца, с хвостом на голове. Риск есть с обеих сторон, знаете ли. Когда этот хвостатый докупился, и поставил всё, Веласкес обрадовался, мимику не подделаешь. Прогнали Жерара по базам игроков, он один раз засветился на Восточном берегу, проиграл семьдесят тысяч. Это было два года назад. Наше мнение — Веласкес не виноват. Рекомендация — последить за ним, и за той девушкой, что на последней раздаче была. Вдруг что-то всплывёт.
— А за Лидией? — нервно дёрнулся Фишер.
— Это
Неподалёку от Карпова и его советника, в номере отеля «Хайят» на последнем, четырнадцатом этаже, девушка, которую Павел высадил за день до этого возле больницы святой Марии, в пижаме с котятами и пушистых оранжевых тапочках, аккуратно положила армейский планшет на стол, поместила на него прозрачную пластину, проследила, чтобы информация сохранилась на носителе, и отключила питание. Потом она отсоединила защитную обложку с батареей, вставила между контактами размыкатель, и нажала кнопку. Прибор загудел, и оборудование ценой в четырнадцать тысяч реалов превратилось в спёкшийся кусок пластика и металла. Потом то же самое она проделала с самим планшетом — тот пискнул, и индикатор погас.
Через семь минут в номер постучал официант, вкатил тележку с ужином. В комнате никого не было, из ванной слышался шум воды. Официант забрал со стола чаевые, пластину с данными, выбросил мусор в контейнер под тележкой, расставил на столе столовые приборы и блюда, потом тихо удалился, аккуратно прикрыв дверь и повесив табличку «не беспокоить».
Девушка вышла из ванной комнаты через несколько минут, её черные длинные волосы были влажными, и аккуратно расчёсанными. Она посмотрела на экран телефона, убедилась, что деньги поступили на нужный счёт, хмыкнула, и принялась за еду.
Поев, девушка встряхнула почти высохшими волосами, и вышла на балкон. Ночь встретила её россыпью звёзд, прохладным северным ветерком и стрёкотом насекомых. Прутья балконного ограждения остыли, отдав дневной жар воздуху, и приятно холодили руки. Она постояла, глядя на небо, потом перелезла через ограждение, встав пушистыми тапочками на узкий карниз лицом к улице, заставленной мотоциклами и автомобилями. Держась руками за перила, выровняла тело, так, чтобы оно уверенно стояло на опоре, вдохнула свежий воздух, глубоко, полной грудью, с видимым удовольствием. Сложила руки перед собой. И сделала шаг вперёд.
Глава 7
Третий день Рождества 329 год от Разделения.
Протекторат Ньюпорт
Старое поместье было похоже на небольшую крепость с толстыми каменными стенами, узкими окнами-бойницами, домовой церковью, пристроенной к основному зданию, и многочисленными производственными и хозяйственными постройками, обнесёнными четырёхметровым кирпичным забором с защитными башенками. Основной дом стоял на возвышенности, а стены ограды уходили в океан, отрезая поместье от остального мира. В первые десятилетия после Разделения, когда люди пытались найти своё место в этом мире с оружием в руках, расползаясь по острову, такие предосторожности были необходимы. Через двести пятьдесят лет кирпич полопался, лианы вросли в ограду, переползая на внутреннюю сторону, большая часть построек пустовала, белый песок на пустом пляже всё так же блестел под лучами солнца.
Элайя Кавендиш купил поместье тридцать лет назад, сделал на плоской
За поместьем ухаживали, три человека обслуги следили, чтобы полы окончательно не пришли в негодность, лестницы не рассохлись и не рухнули, а деревья и лианы, которые на Сегунде росли как на дрожжах, не заполонили всё свободное место. Постройки вовремя ремонтировались, капитан Патрик Кавендиш, сын Элайи, даже размещал в них свою штурмовую роту время от времени, чтобы ребята отдохнули и набрались сил.
Элайя поселился в поместье в почти ровно год назад, перед Рождеством 328-го, вместе с невесткой, внучкой и племянником Павлом Веласкесом, сыном, как было записано в полицейских протоколах, его троюродной сестры. Парень учился в Ньюпорте, в местном колледже, и в поместье появлялся только на выходных.
— Завтра я умру, — Кавендиш сидел в кресле с высокой резной спинкой и высокими подлокотниками, свет, проникавший сквозь лёгкие шторы, падал ему на затылок.
Практически во всех домах переселенцев можно было встретить какую-нибудь памятную вещь из прошлого, с Земли. В панорамной надстройке таких было две. За толстым стеклом-хамелеоном, утопленная в стену, висела картина «Высокий берег» мексиканского художника Хосе Марии Веласке Гомеса, как утверждал Элайя — подлинник. В последние дни перед Разделением многие произведения искусства были вывезены на вторую Землю, на время, вот только возвращать их потом было некому и некуда. Под картиной на подставке стояла винтовка CheyTac M200, когда-то принадлежавшая второму лейтенанту Чейзу Кавендишу, снайперу армии США. Оружие содержалось в отличном состоянии, несмотря на то, что из него часто стреляли — и сам Элайя, больше для развлечения, и его сын Патрик, тот уверенно попадал в самый центр мишени с полукилометра, и его бойцы. А одно время и Павел.
. — Утром, примерно в шесть до полудня. В четвёртый день Рождества, или как там было раньше, четвёртого, мать его, куцего декабря, — уточнил хозяин дома.
Павел недоверчиво посмотрел на него. С того момента, как Кавендиш забрал его из приюта, прошло шесть лет, и всё это время старик много раз что-то рассказывал и выдумывал. По большей части, полезное и интересное, но иногда и вот такое случалось, на грани бреда.
— А как же Патрик, Нина, Триш, тётя Тереза и тётя Эми, и все остальные? — он стоял метрах в двух от Элайи, даже в полумраке видны были грубые морщины, изрезавшие лицо старика, и лёгкое подёргивание левого глаза. Павел был уверен, что Кавендиш шутит, выглядел старик отлично, держался бодро и спокойно. Поэтому он решил ему подыграть.
— Они узнают об этом завтра, когда всё уже случится. Но нам с тобой надо поговорить сейчас.
— Хорошо, — Павел обернулся, выцепив глазами стул с полосатой обивкой. Если разговор предстоит долгий, то неплохо бы присесть.
— Постоишь, — усмехнулся старик. — Много времени это не займёт. Подойди поближе. Давай руку, левую.
Он вцепился руками со старческими пятнами на коже в браслет, нажал большими пальцами на появившиеся на матовой поверхности две чёрные точки, подержал в таком положении, отпустил.