Осужден пожизненно

Кларк Маркус Эндрю

Джон Рекс так и подскочил.

– Кто поверит тебе, дуреха? – воскликнул он. – Я упрячу тебя в тюрьму как самозванку.

– Забываешь, дружок, – возразила она, кокетливо играя кольцами и искоса поглядывая на него, – ты сам, в присутствии хозяина и слуг, признал меня своей законной женой. Поздно давать отбой! О, мой ненаглядный Джек, ты гордишься своим умом, но я так же хитра, как и ты.

Выругавшись себе под нос, он присел рядом с пей.

– Послушай, Сара, зачем нам ссориться, ведь мы же не дети. Я богатый человек.

– Я тоже.

– Тем лучше. Мы соединим наши средства. Сознаюсь, что я поступил глупо и подло, когда тебя бросил, уехал, но все это ради большой

игры. Имя Ричарда Дивайна стоило почти полмиллиона, а теперь оно мое. Это мой выигрыш! Ты можешь разделить его со мной. Ведь мы с тобой, Сара, уже давным-давно ступили на скользкую дорожку. Давай же теперь не будем ссориться. Да, я был неблагодарным, но забудь об этом. Ведь мы оба с тобой не ангелы. Мы же вместе начали жизнь. Ты помнишь, Салли, как мы впервые с тобой встретились? Еще тогда мы порешили накопить состояние, и нам повезло. Так зачем же сейчас нам губить друг друга? Ты по-прежнему хороша, ну и я еще на что-то способен. Зачем тебе надо всем рассказывать, что я беглый каторжник, а ты… Кому все это нужно? Давай поцелуемся и помиримся, Сара. Признаюсь, я бы ушел от тебя, если бы мог, но ты меня разыскала. Я принимаю твои условия. Меня ты считаешь своим мужем. И называешь себя миссис Дивайн. Отлично, пусть будет по-твоему. Тебе ведь всю жизнь хотелось быть настоящей леди. Ну вот, случай и представился.

Хотя у нее были причины его ненавидеть, ибо она отлично знала его вероломство и подлость, и оснований доверять ему не было, по, словно шквал, ее вновь захватила необъяснимая и капризная страсть. Сидя подле него, слушая знакомые переливы любимого голоса, она жадно ловила заверения в вечной любви, прекрасно понимая, что клятвы эти будут нарушены. В ее памяти возникли картины прошлого, когда их объединяли любовь и счастье, и ее женское воображение вновь одарило прожженного авантюриста свойствами, когда-то покорившими эту необузданную и страстную натуру. Бескорыстная преданность, которую она питала к этому мошеннику и каторжнику, была единственной все искупающей добродетелью. Возможно, бедняжка смутно понимала, что ей нужно было всеми силами удержать это чувство, являвшееся для нее опорой, и ради этого она была готова поступиться всем на свете. И жажда мести была забыта. Горечь попранной любви, гнев и стыд брошенной женщины, его измена и неблагодарность – все разом исчезло. Глаза ее наполнились слезами прощения, на которое способно только сердце любящей женщины, остающейся верной только своей любви и ничему другому, одной только любви, до самой смерти. Голос ее задрожал. Простив изменнику все грехи, она поцеловала его руку и сказала с укоризной:

– О, Джон, Джон, неужели ты не мог мне довериться после всего того, что было между нами?

Джон Рекс победил. Он улыбнулся и обнял ее.

– Конечно, мне не надо было от тебя таиться, – сказал он. – Это избавило бы меня от лишних сожалений. Ну, что было, то было. Садись. Вот теперь давай ужинать.

– В твоем замысле, Сара, есть один просчет, – сказал он ей по окончании ужина, когда они стали толковать о своих дальнейших планах. – Он только поможет нас разоблачить.

– Каким образом?

– Эти люди приняли меня без всяких расспросов, но боюсь, и без всякой симпатии. А мой дядюшка Фрэнсис Уэйд, тот просто меня невзлюбил. Боюсь, что и в отношении леди Дивайн я дал промах. Стоит им узнать, что я еще прячу жену, их неприязнь перейдет в подозрения. Кто мне поверит, что все эти годы я был женат, если ни разу я не заикнулся об этом?

– Неправда, – спокойно возразила Сара. – Вот в этом-то и причина, почему ты все годы разгуливал холостяком. – Именно так, – добавила она, рассмеявшись. – Какой же вы, мужчины,

несообразительный народ. Ты и без того уже наврал с три короба. Соври еще разок.

– Как так «соври разок»?

– Очень просто. Любезный Ричард, неужели ты позабыл, что в прошлом году мы обвенчались с тобой на континенте? Это было именно в прошлом году, когда ты таскался по Европе. Я не ошиблась? Я – дочь бедного английского пастора. Назови им любое место, где мы с тобой встретились. Ну, скажем, в Бадене, в Эксе или в Брюсселе. Если хочешь, дорогой, соверши переход через Альпы и скажи, что мы встретились в Риме.

Джон Рекс пощупал свой лоб.

– И верно. Какой же я идиот, – проговорил он. – Последнее время мне что-то нездоровится. Видно, сказывается влияние бренди и прочих излишеств.

– Теперь со всем этим будет покончено, – сказала она, усмехнувшись, но в глазах ее промелькнула тревога – Теперь, Джек, прости, – Дик, – ты станешь у меня домоседом.

– Ну, а дальше? – нетерпеливо спросил он. – Что потом?

– Сначала уладим кое-какие мелочи, а потом ты повезешь меня в Лондон, представишь своим родным и друзьям. Он вздрогнул.

– Рискованная игра.

– Рискованная? Вздор! Единственно безопасная. Люди, как правило, доверчивы, но когда ты от них прячешься, они начинают подозревать дурное. Ты должен поступить только так. Я все уже для этого подготовила. Все слуги в гостинице знают, что я твоя жена. Что тут опасного? Если только ты не женат вторично, – сердито проговорила она, охваченная внезапным подозрением.

– Не беспокойся, не такой уж я болван, чтобы еще раз жениться, пока существуешь ты, – если бы даже я подвернулась какая-нибудь женщина. Но как быть с леди Дивайн? Что ты ей там наболтала?

– Я лишь уведомила ее о том, что могу сообщить ей «нечто для нее интересное», и попросила ее ответить письмом на почту в Тории – на имя миссис Карр. Вот если бы ты заартачился, Джон, тогда бы я выложила ей всю чистую правду, рассказала бы, кто ты таков. Но раз ты оказался сговорчивым, я пошлю ей письмо с какой-нибудь просьбой – вероятно, таких писем она получает десятки и просто мне не ответит. Ну что скажешь, мистер Ричард Дивайн?

– Желаю тебе успеха, Сара, – сказал старый плут с искренним восхищением. – Ей-богу, вся эта затея напоминает прежние времена, когда мы с тобой были мистером и миссис Крофтон.

– Или мистером и миссис Скинер, Джон, – поправила она его, и в голосе ее прозвучала такая нежность, словно она была добродетельной матроной, вздыхающей о своем медовом месяце. – Неудачное имя мы выбрали, верно, голубчик? Послушался бы ты моего совета.

И достойная парочка погрузилась в лирические воспоминания о своих проделках, и на лицах обоих заиграла мягкая улыбка. Рекс первый очнулся от приятных воспоминаний.

– Хорошо, допустим, я буду во всем повиноваться тебе, – сказал он, – ну а дальше что?

– А дальше вот что: если ты говоришь, что мое появление может оказать нам плохую услугу, тогда мы тихонько уедем из Англии. Для начала представимся твоей матери. Потом отделаемся от мистера Фрэнсиса., затем поедем в Хэмпстед, поживем там немного. А тем временем ты постараешься обратить в наличные большую часть недвижимости, соблюдая приличия, разумеется. Затем мы поедем в Европу, останемся там на «сезон». Через год ты даешь распоряжение своему стряпчему, чтобы он продал еще какую-то часть имения, и наконец, через три или четыре года, когда наше отсутствие станет для всех привычным, мы распродадим все, что осталось, и махнем в Америку. Там ты сможешь заняться благотворительностью. Построишь церковь или больницу в память того человека, имя которого ты присвоил.