Осужден пожизненно

Кларк Маркус Эндрю

В ответ на ее улыбку его мрачное лицо прояснилось.

– Спокойной ночи, Сара, – сказал он.

Она протянула ему руку, как будто между ними ничего не произошло.

– Спокойной ночи, капитан Фрер. Значит, договор заключен?

– Заключен.

– Тебе далеко идти до дому. Хочешь глоток бренди?

– Отчего бы нет? – сказал он, подходя к столу и наливая себе в стакан. – Желаю тебе счастливого пути!

Сара Пэрфой рассмеялась.

– Странные существа люди, – сказала она. – Кто бы подумал, что мы только что невесть какими словами называли друг друга. Да, я становлюсь ведьмой, если меня разозлить, – верно, Морис?

– Помни свое обещание, – сказал он с угрозой, направляясь к двери, – ты должна отплыть на первом же корабле.

– Не бойся, уеду.

Выйдя на прохладную улицу и глядя на тихие звезды и мирно спящее море, чей покой он не мог разделить, Фрер попытался отбросить страх и волнение, все еще владевшие им. Эта встреча испугала его, потому что заставила задуматься.

Казалось жестоким, что в ту пору, когда он открывал новую страницу своей жизни, старая грязь просочилась на чистый лист, и прошлое, которое он упорно старался забыть, вдруг так грубо напомнило о себе.

Глава 32

ИСТОРИЯ ДВУХ СТЕРВЯТНИКОВ

Листая предыдущие страницы, читатель, несомненно, задал себе вопрос: «Что их связывало между собой – Джона Рекса и Сару Пэрфой?»

В 1825 году в Сент-Гелье, Джерси, жил часовщик по имени Урбан Пэрфой. Этот трудолюбивый ремесленник скопил немного денег – достаточно, чтобы дать своей внучке образование несколько лучше обычного для тех времен. В шестнадцать лет Сара Пэрфой была легкомысленна, настойчива и развита не по годам. У нее были большие темные глаза. Свой пол она презирала, но восхищалась молодыми и красивыми представителями другого. Соседи считали, что она держится чересчур высокомерно, неподобающе своему положению в обществе. Дед называл ее красавицей, говорил, что она очень похожа на его бедную любимую дочь. Сара была низкого мнения о своих женских чарах, но высокого мнения о своем уме. Девушкой она была жизнерадостной, чувственной, мало склонной к религиозным сантиментам. Нравственные добродетели она не слишком чтила, так как не придавала им значения. Зато она преклонялась перед храбростью и отвагой. Испытывая отвращение к своей унылой и однообразной жизни, Сара часто шла наперекор общепринятым условностям. Она приобрела известность своим пристрастием к эксцентрическим туалетам и была счастлива, когда люди превратно истолковывали ее поведение. Сара принадлежала к числу тех девушек, о которых женщины говорят: «Жаль, что у нее нет матери», – а мужчины: «Жаль, что у нее нет мужа», – сами же эти девушки думают об одном: «Когда же у меня будет любовник?»

Недостатка в претендентах на такую роль среди офицеров, квартирующих в Форт-Рояль и в Форт-Генри, не ощущалось, но поскольку женское население острова было свободно и многочисленно, то при таком разнообразном выборе Сара оставалась незамеченной. Хотя она и обожала офицеров, все же первым ее любовником стал человек штатский. Гуляя однажды вдоль обрыва над морем, она встретила молодого человека. Роста он был высокого, хорош собой и красиво одет. Звали его Лемуан – он был сыном весьма состоятельного человека, живущего в этих местах, он приехал из Лондона, чтобы отдохнуть и повидать друзей. Его внешность произвела впечатление на Сару, и она оглянулась, чтобы посмотреть ему вслед. Видимо, Сара ему тоже понравилась, он также оглянулся и пошел следом за ней. Сказал что-то насчет погоды, голос его показался ей божественным. И так завязался разговор: о здешних красотах, об уединенных прогулках и скучной жизни в Сент-Гелье. «Часто ли вы гуляете здесь?» – «Иногда». – «Будете ли вы здесь завтра?» – «Возможно». Господин Лемуан приподнял шляпу и пошел обедать, очень довольный собой.

Они встретились на следующий день и еще через день. Лемуан не был джентльменом, но он жил среди джентльменов и усвоил кое-что из их манер. Он считал, что добродетель – пустая условность, что свет больше уважает людей богатых и могущественных, нежели честных бедняков. Сара охотно согласилась с подобными взглядами. Ее дед был честным бедняком, и никто его не уважал – по крайней мере так, как ей бы хотелось. Вдобавок к живости ума, Лемуан был красив и имел деньги – однажды он показал ей целую пригоршню банкнотов. Он рассказывал ей о Лондоне и важных дамах, намекнул, что они далеко не всегда добродетельны. По его уклончивости можно было заключить, что именно он был причиной их падения. Сара нисколько не удивилась этому. Будь она важной леди, она вела бы себя так же. Итак, она начала кокетничать с этим обольстительным молодым человеком и намекнула ему, что слишком хорошо знает людей, чтобы придавать цену добродетели. Он принял ее игру за невинность и решил, что одержал победу. Тем более что девушка была красива и, будучи прилично одетой, выглядела бы достаточно хорошо. На пути их любви было только одно препятствие – франтоватый распутник был беден. В Лондоне он жил не по средствам, и отец не намеревался увеличивать сумму, выдаваемую ему на жизнь.

Саре Пэрфой он нравился больше других молодых людей, но в каждой сделке имеются две стороны. Саре хотелось уехать в Лондон. Напрасно ее возлюбленный вздыхал и клялся в любви. Пока он не давал ей обещания увезти ее в Лондон, она оставалась столь же целомудренной, как девственница Диана. Чем больше она упорствовала, тем сильнее разгоралась его страсть, которая росла пропорционально ее сопротивлению, и в конце концов он занял двести фунтов у доверенного клерка своего отца (Лемуаны были купцами) и выполнил ее желание, взяв ее в Лондон. Но ни с той, ни с другой стороны настоящей любви

не было – движущей пружиной всего этого романа было тщеславие. Лемуан терпеть не мог поражений, и Сара рассчиталась за путешествие в Англию и выход в свет тем, что стала его любовницей.

Не будем описывать ее жизнь в эту пору. Достаточно сказать одно: она убедилась в том, что порок не всегда ведет к счастью и даже в этом мире не всегда вознаграждается по достоинству. Насытившись и разочаровавшись во всем, она вскоре устала от такой жизни и стремилась бежать от ее утомительных развлечений. И тут она влюбилась.

Предметом ее любви стал некто Лайонел Крофтон. Это был высокий, красивый, хорошо сложенный человек с вкрадчивыми манерами. Черты его лица были отмечены красотой, наиболее примечательным в его внешности были глаза – угольно-черные, как и волосы. Он был широкоплеч, крепок, его руки, ноги были изящные, но сильные. Красивая голова округлой формы, необычайно маленькие уши были плотно прижаты к голове. Вот в этого-то человека, который был только на четыре года старше ее, Сара в свои семнадцать лет влюбилась до безумия, несмотря на то, что он хотя и отвечал ей взаимностью, но не выносил никаких капризов, обладал неукротимым нравом, находившим выход в ругани и даже побоях. У него не было никакой профессии или занятия, и, обладая приятными манерами, он был еще менее джентльменом, чем Лемуан. Однако Сару влекло к нему неодолимое чувство, одно из тех, что составляют смысл жизни для женщин ее типа, и она была ему предана. Тронутый ее привязанностью и оценив ее ум, а также отсутствие строгих моральных устоев, он признался ей, кто он такой: мошенник, подделыватель бумаг и вор по имени Джон Рекс. Когда она услышала об этом, ее охватил какой-то мрачный восторг. Он рассказал ей о своих проделках, ловких трюках, побегах и преступлениях, и, поняв, что этот молодой человек годами обманывает и грабит мир, который обманул и отверг ее, она всем сердцем потянулась к нему. «Я рада, что мы встретились, – сказала она. – Один ум хорошо, а два лучше. Мы будем работать вместе».

Джон Рекс, известный в кругу друзей под кличкой Денди Джек, считался сыном человека, много лет прослужившего у лорда Беллазиса в должности лакея. Тот оставил службу у этого развратного аристократа, успев обзавестись порядочной суммой денег и женой. Джон Рекс учился в одной из лучших школ в округе и в шестнадцать лет получил, благодаря связи между матерью и бывшим господином отца, должность клерка в старинном банковском доме. Рекс-старший привык не стесняясь рассуждать о «джентльменах» и о «высшем обществе». Миссис Рекс страстно любила своего сына и внушала ему желание блистать в аристократических кругах. Он был умный малый без каких бы то ни было нравственных правил: он лгал не краснея и охотно воровал, когда считал, что это пройдет безнаказанно. Он был осторожен, хитер, тщеславен, не лишен фантазии и безрассуден. У него было тонкое чутье, изобретательность и гибкий ум, а представление о нравственности почти отсутствовало. Он увидел, что его товарищи клерки лишены того налета «джентльменства», которое так ценила его мать, и поэтому он презирал их. Ему хотелось пойти в армию – он был атлетически сложен и любил состязания в физической силе. Быть целыми днями прикованным к конторскому столу казалось ему невыносимым. Но Джон Рекс-старший велел ему «терпеть и ждать, что будет дальше». Он так и делал, но в ожидании стал шляться по ночам, попал в дурную компанию и подделал имя одного из клиентов банка на чеке в двадцать фунтов. Неловкая подделка была тут же обнаружена. Подобные мошенничества со стороны клерков раскрываются легко, но к сожалению, они не улучшают репутации банковских домов, и старинная фирма решила не преследовать виновника, а просто уволить его. Бывший лакей, никогда не любивший своего названого сына, сначала хотел выдворить его из дома, но потом, вняв просьбам жены, согласился устроить многообещающего мальчика в мануфактурный магазин на Сити-Роуд.

Эта служба оказалась дли него неподходящей, и Джон Рекс собирался бросить ее. Жил он дома, сохраняя свое жалованье – тридцать шиллингов в неделю – как карманные деньги. Хотя он ловко орудовал кием и часто выигрывал суммы, значительные для человека его ранга, расходы его все же превышали доходы. Заняв деньги где только мог, он снова оказался в затруднительном положении. Недавний урок, однако, крепко засел у него в памяти, и он решил во всем признаться своей снисходительной матери и в будущем быть более расчетливым в тратах. Как раз в это время подвернулся тот «счастливый случай», который губит так много жизней. Умер старший приказчик магазина, и господа Баффети и K° на несколько дней назначили обходительного Рекса его заместителем.

Старшие приказчики располагают большей самостоятельностью, нежели другие продавцы, и на третий день вечером Рекс пришел домой с мотком кружев в кармане. К сожалению, его долг превышал стоимость кружев, и он был вынужден украсть вторично. На сей раз его поймали. Один из приказчиков застиг его в тот миг, когда он прятал рулон шелка, чтобы потом вынести его из магазина; когда, к его изумлению, приятель крикнул: «Чур, пополам!», Рекс изобразил благородное негодование, но тут же понял, что притворяться бесполезно: его коллега был слишком хитер, чтобы поверить ему.