Осужденный умирает в пять
Шрифт:
Свет шел от павильона, стоявшего в глубине парка, обветшавшего охотничьего домика, где окончательно дотлевали несколько мохнатых звериных голов и куда никто не ходил, кроме Жоэли. Она любила там скрываться, когда была ребенком, превращая павильон по желанию разыгравшегося воображения в осажденный форт, усадьбу с привидениями, остров Сонд…
Не колеблясь больше, Лежанвье накинул халат, висевший на спинке стула, проходя через вестибюль, взял электрический фонарь, сняв его с крючка справа от вешалки. Его пробрал ночной холод, но сейчас
Он находился всего в каких-нибудь двадцати метрах от павильона, когда дверь его открылась, пропустив женский силуэт, колеблющийся на ветру.
«Жоэль», — подумал он. И позвал: «Жоэль!»
Напрасно. Силуэт исчез, подобно эльфу.
Вернер Лежанвье продолжал идти к павильону, уже зная, кто там скрывается.
Поддавшись внезапной вспышке гнева, он ногой распахнул дверь и с первого же взгляда действительно обнаружил Лазара, прислонившегося спиной к камину и без удивления взиравшего на его приближение, прищурив правый глаз и приподняв левую бровь. Одной рукой он держал за запястья Диану и что-то тихо говорил ей, выпуская прямо в лицо дым неизменной «плэйерс». Диана отбивалась. Не имея возможности оправить на груди свой пеньюар из белого шелка, она казалась голой.
— Что… Что вы здесь делаете? — проговорил Лежанвье голосом, настолько лишенным интонаций, что невозможно было понять, к кому из двоих он обращается.
Ответы прозвучали одновременно:
— У меня было назначено свидание с Жоэль, — сказал Лазар. — Может быть, лучше сказать, с Жоэль и ее молодостью?
— Я знала, что они тайком встречаются здесь, я их застала! — кричала Диана. — Я отказываюсь простирать законы гостеприимства так далеко, чтобы закрывать глаза на такого рода встречи… Пустите меня! Вы делаете мне больно!
Лазар с улыбкой отпустил ее запястья:
— Должен заметить, материнские чувства госпожи Лежанвье необычайно сильны для мачехи. Тщетно я пытался ей объяснить, что ожидал Жоэль с честными намерениями, она собиралась выцарапать мне глаза.
К адвокату медленно возвращалось дыхание.
Он шагнул вперед, раскачивая фонарь.
— Я бы должен избить вас.
Лазар щелчком бросил свою «плэйерс» между ними, не заботясь потушить ее.
— Попробуйте, дражайший мэтр! Мне казалось, что между нами этот сюжет исчерпан… Или нет?
Диана переводила недоверчивый взгляд с одного на другого. Она подошла к мужу и прижалась к его плечу:
— Дорогой, я не понимаю! Почему вы позволяете?.. Вы спасли жизнь этого человека, а он вас ненавидит?
— Ошибаетесь, моя дорогая! — запротестовал Лазар. — Я испытываю к вашему мужу самую живую благодарность.
— Значит, это вы, дорогой?..
— Я жалею, что взялся его защищать, — против воли признал Лежанвье.
Диана силилась понять, наверстать упущенное:
— Но почему?.. Ничто ведь вас не заставляло… Ведь он невиновен?
— Виновен! Я верил в его невиновность. Но теперь…
— Теперь?
— Теперь? —
Лежанвье и Диана лежали рядом в своих кроватях, и оба не могли заснуть.
Лежанвье ожидал, что Диана будет задавать вопрос за вопросом, но она молчала.
Я люблю вас, дорогой, но я также восхищаюсь великим Лежанвье. Если я перестану восхищаться одним, возможно, я перестану любить другого…
— Диана?
— Вернер?
— Вы все знаете теперь. Почему Лазар спит под нашей крышей, почему я не могу прогнать его. Этот человек преступник. Я верил ему. Теперь он угрожает, если я не выполню его требований, заявить, будто он хотел защищаться как виновный, а я разубедил его. Такой «приступ совести», очевидно, убедит общественное мнение, разрушит мою карьеру и — не спорьте — неизбежно разлучит нас.
— Да, без сомнения! — задумчиво признала Диана.
— Значит… Что делать?
— Спать, дорогой. Ни о чем больше не думать сегодня, А потом бороться. Право на вашей стороне.
— Бороться как?
— Дайте мне время подумать.
— Если я когда-нибудь потеряю вас, я… я…
— Вы еще не потеряли меня.
Лежанвье подождал, пока Диана заснет.
Потом на цыпочках спустился вниз, зажег свет в своем «кабинете», принялся листать красную тетрадь страница за страницей, пропуская адреса и цитаты, пока около двух часов утра не заклевал носом над перечнем растительных ядов.
Уже много лет назад он решил: если когда-нибудь он вынужден будет совершить убийство, он не попадется ни в одну ловушку, не будет отчитываться ни перед каким судом, кроме суда собственной совести.
Совесть же его отныне спокойна.
Глава восьмая
— Вас к телефону, мсье… Ваша контора в Париже.
Лежанвье выдернул вилку электробритвы из сети и, вздыхая, последовал за Сабиной.
Звонила действительно «контора». Вернее говоря, мэтр Сильвия Лепаж, закопавшаяся в деле Барбедьен.
А как себя чувствует мэтр нынче утром? Отдохнул ли он за городом?
Обратно адвокат шел через спальню и ванную. Диана сосредоточенно постукивала пальцами по лицу, намазанному питательным кремом.
— Дорогой, — голос звучал приглушенно, так как она боялась двигать губами, — ничто не призывает вас сегодня в вашу контору?
— О господи, нет… Не больше и не меньше, чем обычно…
— Вам не кажется, что следовало бы проехаться в Париж? Увезти Жоэль?
Адвокат с бритвой в руках обернулся, чтобы пристальнее взглянуть на Диану, но, озабоченная тем, чтобы расправить ночные морщины, она сохраняла бесстрастную маску: