Освещенные аквариумы
Шрифт:
Потом случились — практически одновременно — два события, положившие конец тому, что вполне могло стать пожизненной привычкой. Однажды она призналась своему немому собеседнику, что считает себя «умнее своих родителей». Эта банальная мысль сыграла для нее роль откровения и побудила прекратить самокопание. Осознание своего интеллектуального превосходства над родителями наполнило ее ощущением невиданной, невероятной свободы и чувством власти, которой, впрочем, она не спешила воспользоваться, ибо проблема заключалась совсем не в этом. Тогда же она познакомилась с Жан-Батистом — тем самым, кого называла «аристократом»
— Это что еще за ужас? — засмеялась Клер. — Спорим, скоро начнут выпускать кукол с поносом, а там, глядишь, и до кукольных трупов дело дойдет!
Отец, слегка смущенный, согласился. Ей удалось вскользь упомянуть о двух новых соседях: «Один — учитель физики, зато второй, японец, просто прелесть». От ответного отцовского «Да-а?» за милю несло глубоким разочарованием. Вот если бы она вышла замуж за учителя… Но японец? О нет, это нечто невообразимое. У Клер возникло желание тут же положить трубку. Главное она сказать успела — для следствия, если она пропадет без вести или будет убита.
— Я собираюсь в Париж на Салон игрушки…
Но она больше не слушала. Из окна четвертого этажа мадам Куртуа, кривя рот в подобии улыбки, делала ей какие-то знаки. После того как старая дама кивнула в третий раз, Клер поняла, что у той что-то не так. Она быстро повесила трубку и помчалась к соседке, не забыв прихватить ключи от квартиры Ишиды.
— Кто там? — спросила мадам Куртуа, и в ее слабом голосе звучал неподдельный ужас.
— Это я, Клер.
Дверь распахнулась, открыв взору Клер древнюю мумию без следов макияжа. Редкие волосы ее покрывала тонкая сетка, а в глазах светилось безумие. Еще раз потуже затянув пояс бледно-розового стеганого халата, она пригласила Клер в гостиную.
— Я услышала шум у месье Ишиды, — начала старушка. — Я подумала, что он вернулся, и спустилась с ним поздороваться. Позвонила в дверь, но мне никто не открыл. Я вернулась к себе и стала слушать. Кто-то там двигал мебель, двери хлопали… Мне даже показалось, что в ванной пустили воду из крана. — «Интересно, — подумала Клер, — с чего это я решила, что мадам Куртуа глухая». — Но света в окнах не было.
— Когда это случилось? — спросила она.
И вспомнила, что несколько часов просидела за работой у себя в кабинете, а потом разговаривала с родителями по телефону, большей частью из кухни. Следовательно, она не могла видеть, что творится у Ишиды.
— Да только что! — доложила соседка. — Я вам сразу позвонила, но у вас было занято.
Клер подошла к окну гостиной. От мадам Куртуа открывался великолепный обзор на квартиру Росетти. Шторы у него были задернуты, но едва пробивающийся сквозь них слабый свет указывал, что там кто-то есть или по меньшей мере что там горит лампа.
— Мадам Куртуа! Постарайтесь, пожалуйста, вспомнить. Когда вы услышали сверху шум, Росетти был у себя?
Старушка пришла в сильнейшее беспокойство, как будто снова стала ученицей начальной школы, которую вызвали к доске и велели перечислить всех королей Франции с датами правления. От напряжения она даже выпучила глаза, приобретя совершенно потешный вид.
— Э-э-э… Кажется, нет… Знаете, трудно сказать вот так… С тех пор как он повесил шторы, они у него все время задернуты. Наверное, думает, что я за ним подглядываю.
— Мм… — протянула Клер.
Ее страшно рассердило, что старуха не сообразила извлечь выгоду из удобного расположения своих окон. Клер двинулась к выходу.
— Вы куда? — всполошилась соседка.
— К месье Ишиде. Может, его ограбили. — Клер сама удивилась тому, как громко говорит.
— Да что вы, мадемуазель Бренкур! А если жулик еще там? — Ее блеющий голос выдавал панику на грани безумия. Про себя она недоумевала, с какой стати эта девица на нее орет.
— Ну хорошо, — согласилась Клер. — Пойдемте со мной.
К ее великому удивлению, мадам Куртуа ответила, что — да, она пойдет, и в ее очах загорелся нездоровый блеск — с таким же точно посаженный на голодную диету толстяк с воплем «На штурм!» стал бы ломиться в двери кондитерской. Она на секунду нырнула к себе в спальню и вернулась обратно с пистолетом в руках.
— Мадам Куртуа, что вы делаете? Неужели вы думаете, я позволю вам идти туда с этой штуковиной? Идите и положите ее на место — или я ухожу одна.
Соседка с неохотой подчинилась, отчасти удовлетворенная хотя бы произведенным эффектом.
— Откуда у вас револьвер? — спросила Клер.
— От мужа. Сувенир с алжирской войны. Жалко, патронов нет. Понятия не имею, где они продаются. Ну что, идем? — воинственно спросила она.
Клер вышла из квартиры, старушка — следом за ней. Обе они отчаянно дрейфили. С лестничной клетки они увидели Луизу — та курила, высунувшись в окно. Клер замахала ей руками, привлекая к себе внимание. Ей казалось важным, чтобы в случае чего у них нашелся свидетель. Затем они бесшумно проникли в квартиру Ишиды, и Клер зажгла свет.
— Вы с ума сошли, — прошипела мадам Куртуа и быстро щелкнула выключателем.
— Ничего подобного, — не согласилась Клер и, не слишком церемонясь, отпихнула соседку в сторону, чтобы включить освещение. — У нас полное право находиться здесь. Ишида оставил мне ключи. Он считает нас с вами своими друзьями, насколько мне известно. Может, мы пришли полить цветы?
— У него нет цветов, — возразила мадам Куртуа, безропотно принимая второстепенную роль.