Освободитель
Шрифт:
Тут первый конгай, которому сын Асхенны пообещал свернуть шею, вышел из ступора.
– Это ты здесь потому, что любишь Империю!
– заорал он.
– Я здесь потому, что ненавижу этих бледных тварей, соххоггоев! А тебя, червяк... Он занес ногу, чтобы пнуть сидевшего на корточках светлорожденного.
Нор встал. Вернее, распрямился, выбросив кулак, с хрустом врезавшийся в челюсть конгая.
Тот отлетел назад и рухнул на спину. Голова его была неестественно вывернута.
– Я же сказал: кое-кому свернут
– лениво проговорил северянин.
Четверо других отпрянули, но отступать, похоже, не собирались. Набон стал рядом с Нором, сжимая нож.
– Договоримся так, почтенные!
– спокойно сказал светлорожденный. Хотите кого-нибудь сожрать - выбирайте между собой!
Их противники задумались.
– Может, он прав?
– сказал один из них.
– Мы говорили о жребии...
– И жертва у нас есть!
– другой кивнул на мертвеца. Вид у светлорожденного был такой, что связываться с ним не хотелось.
– Но ритуал...
– возразил было третий.
– Да Равахш с ним, с ритуалом!
– дружно закричали остальные.
Они поладили бы, если бы к ним, размахивая мечами, не подбежали шестеро остальных...
– Ого!
– насмешливо сказал Светлорожденный.
– Не ушибите друг друга этими железками!
У самого Нора имелся кинжал. Такой же, впрочем, скверный, как и мечи.
Один из шестерых, не раздумывая, бросился на северянина.
Он занес меч, но Светлорожденный нырнул под клинок, перехватил руку противника и всадил кинжал в левое подреберье конгая. Прикрывшись им, как щитом, воин избежал еще одного удара, перехватил меч и проломил им голову второго нападающего. Тогда, отбросив кинжал, он вырвал из руки поверженного меч и бешено завертел обоими клинками.
– Ну, слизняки!
– зарычал он.
– Вашему Равахшу нужно мясо? У него будет много мяса!
– и сделал шаг вперед. К его удивлению, противники отступили. Они не привыкли сражаться вместе, и каждый почувствовал себя один на один с бешеным северным воином.
– Кто не хочет к Равахшу, меч наземь!
– крикнул Набон из-за спины северянина. (Он тоже предусмотрительно отступил подальше от вертящихся мечей.)
"Лекарь!
– пренебрежительно подумал сын Асхенны.
– Разве воины откажутся от оружия?"
Ему пришлось удивиться еще раз: конгаи поспешно побросали мечи на траву.
– Возьмите мертвых и выбросьте их за ворота!
– приказал Набон.
Конгай заколебались.
– Делать что сказано!
– заревел Нор.
– Выпотрошу всех!
Убитых тут же подхватили и поволокли к воротам.
За эти несколько минут все ссыльные собрались вокруг Набона и светлорожденного. Все, кроме "слуги Равахша", в одиночестве сидевшего на траве.
– Ты и ты!
– приказал Набон двоим конгаям.
– Идемте со мной!
– и двинулся к "слуге". Светлорожденный пошел с ним. Остальные ссыльные - тоже.
– Ты любишь Равахша?
– спросил он невозмутимо сидящего конгая.
– Люблю!
– Прищурившись от яркого света, "слуга" взглянул на маленького конгая.
– Любишь! Да!
– Набон наклонился и точным ударом ножа пронзил сердце жреца.
– Выбросьте и его!
– приказал он двоим конгаям. И светлорожденному, виновато: - Его нельзя было оставлять в живых! Это заразная болезнь!
– Если ты все болезни лечишь так, лекарь, - усмехнулся северянин, - я предпочту не болеть!
Все трупы были выброшены наружу, а ворота заперты.
Шестнадцать конгаев окружили северянина и Набона.
– Командуй!
– шепнул другу маленький лекарь.
– Может быть, ты?
– возразил светлорожденный.
– У тебя неплохо получается, и они - твои соплеменники!
– Насчет соплеменников ты не прав! А командиром я предпочитаю видеть тебя! Уверен, и они - тоже! Достойные!
– воскликнул он на языке Империи. Готовы ли вы, как и я, вручить свою судьбу этому воину?
– Он указал на светлорожденного.
– Нечестный ход!
– проворчал Нор. Но его слова утонули в дружном одобрении ссыльных:
– Да! Да!
– Хорошо!
– крикнул сын Асхенны, и его привычный к командам голос перекрыл восклицания конгаев.
– Я буду вашим вождем! А теперь - тихо!
Голоса смолкли. Светлорожденный выдержал паузу, а потом негромко произнес:
– Я хочу выжить!
– Снова пауза.
– И хочу, чтобы выжили вы!
Полминуты он молча смотрел в глаза каждому из ссыльных.
Большинство смущенно опускало взгляд.
– Но половина из вас наверняка умрет!
Снова поочередно заглянул каждому в глаза.
– Ты, приятель, подойди!
– вдруг приказал он широкоплечему рослому конгаю, бедра которого обертывала ярко-синяя ткань.
Конгай шагнул вперед. Свирепый взгляд северянина его совершенно не смутил.
– Мое имя Иром, достойный!
– заявил он.
– Я видел тебя среди тех, кто пошел за дровами, а принес трех покойников!
– Да!
– Тон конгая был уважителен, но лишен подобострастия. Удлиненные карие глаза с любопытством разглядывали северянина.
– Хорошо, - сказал Нор, еще раз оглядев ссыльных.
– Я позабочусь о вас!
– Его маска простого десятника дала трещину, из которой выглянуло лицо светлорожденного Империи и военачальника.
– Иром и ты, Набон, останьтесь! Я буду говорить с вами наедине. Остальных не задерживаю!
Ссыльные неохотно разошлись. Они с удовольствием послушали бы разговор.
– Ты был с теми, первыми, и ты вызвался добровольцем, да?
– спросил светлорожденный, когда они остались втроем.
– Да, достойный!