Освободитель
Шрифт:
– Но больше ты в Лес не пошел?
– Я не трус!
– сказал конгай.
– И люблю иногда рискнуть. От скуки. Но я не из тех, кто станет босой ногой давить ядовитую змею!
– Неплохой ответ, солдат! Ты ведь воин, не так ли?
– Нет, достойный! Я комедиант!
Светлорожденный скептически оглядел мускулистую фигуру:
– Дай-ка мне руку!
Конгай протянул ему ладонь, а когда Нор ощупал ее, улыбнулся:
– Ты не похож на комедианта, - светлорожденный отпустил его руку.
– От шеста, достойный, остаются
– А ты не похож на простого моряка-воина!
– парировал Иром.
– Я был десятником!
– сказал светлорожденный.
– Прости, достойный, но и на десятника ты не похож.
– А на кого я похож?
– спросил молодой воин. Конгай ему нравился.
– Ты похож, достойный, на светлорожденного Империи. Кстати, следы перстней на твоих пальцах еще заметны.
– Ты с кем-нибудь поделился своими... наблюдениями?
– У меня, светлейший, такой короткий язык, что я сам иногда удивляюсь. Если тебя устраивает обращение "достойный", я сохраню его.
– Буду признателен!
– кивнул Нор.
– У тебя есть друзья среди ссыльных?
– Двое. Если ты готов положиться на меня, можешь на них рассчитывать! Они - комедианты. Такие же, как и я!
– Конгай подмигнул.
– Я рад, что ты с нами, Иром!
– честно сказал светлорожденный.
– А теперь слушай. Я собираюсь выйти из лагеря!
– Валяй!
– ответил конгай, не скрывая своего огорчения.
– Ты мог бы стать для нас хорошим вождем.
– Пожалуй, - светлорожденный не обратил внимания на его тон.
– И я пойду один. Любой из вас только помешает мне.
– Зря!
– Конгай ухмыльнулся.
– Даже у хорахша должен быть выбор!
– Помолчи! Я пойду один, и я вернусь. Но прежде ты расскажешь мне все, что видел в джунглях.
– Не желаю тратить слов зря!
– нахмурился Иром.
– Первый твой шаг в зарослях станет последним.
– Первый? Ты уверен?
– Не первый, так второй или третий! Если ты не сойдешь с дороги, то, может быть, и вернешься. Но в джунглях ядовит каждый шип, а под каждой травинкой тебя ждет чье-нибудь жало. Я пошутил насчет хорахша, хорахшу ты не достанешься. Твои ноги босы, и потому ты умрешь от первой же колючки.
– Вот то, что я хотел от тебя услышать, - удовлетворенно сказал светлорожденный.
– Если бы ты еще раз должен был пойти в Лес, что бы ты взял с собой?
– Здесь этого нет.
– А ты пофантазируй.
– Как скажешь, - Иром несколько успокоился, поняв, что северянином движет не одна лишь храбрость.
– Я одел бы высокие сапоги из акульей кожи. Куртку из многослойной паутинной ткани, вроде той, что надевают под кирасу. На голову - шлем, закрытый, хотя... нет, это уменьшит обзор...
– Нор!
– подал голос Набон.
– Кажется, я знаю, что тебе нужно! Хотя вряд ли здесь такое найдешь. Впрочем, как и шлем...
Светлорожденный быстро обернулся к маленькому конгаю:
– А ты все же расскажи!
– Костюм для охоты на летающих змеек! Маленьких зеленых змеек, что водятся в наших горах. Их яд убивает за пару мгновений, а с десяти шагов они запросто попадают в глаза!
– Никогда не видел этих уродцев!
– заявил Иром.
– Если ты не станешь их ловить - никогда и не увидишь. Кстати, они не уродцы, а почти так же красивы, как медовницы. Но намного осторожней. И не трогают человека первыми.
– Зачем же тогда их ловить?
– Их яд помогает от всех, верней, почти всех желудочных болезней!
– Так я и думал, что ты лекарь!
– удовлетворенно сказал Иром.
– Костюм!
– напомнил Нор.
– Да, костюм. Он из трехслойной паутинной ткани. С шелковой поддевкой. Куртка и брюки. Сапоги из акульей кожи, о которых говорил тебе Иром. Хорошей выделки - чтобы нога чувствовала грунт и камень. Капюшон с клапаном, закрывающим рот и нос. А глаза защищены пленкой из крыльев медовницы.
– А дышать?
– спросил светлорожденный.
– Капюшон сшит так, чтобы на шее и плечах остались складки-карманы. Паутинная ткань пропускает воздух, ты знаешь. А когда двигаешься - костюм тоже дышит! Будь у меня необходимое, я сшил бы такой!
– Я видел в бараке старую собачью шкуру!
– сказал светлорожденный.
Иром засмеялся.
– Сшей мне из нее сапоги!
– северянин не обратил внимания на смех конгая.
– Без иглы и паутинных нитей?
– Набон задумался, потом предложил: - Я могу сделать их на шнуровке! Правда, в дождь...
– На одном из парней я видел крепкую куртку!
– сказал светлорожденный.
– Это мой парень!
– заявил Иром.
– И куртку эту он очень любит!
– Еще бы!
– усмехнулся Набон.
– Раз ходит в ней в такую жару.
– Не больше жизни?
– предположил северянин.
– Он отдаст ее тебе!
– заверил Иром.
– А штаны?
– Обмотаю ноги шелком. И голову тоже. Жаль, что у нас нет приличного оружия!
– Жаль, что у нас ничего нет!
– заметил высокий конгай.
– Тот парень, у которого ты хочешь отобрать ("Взять!" - поправил светлорожденный) куртку, он - кузнец. Дай ему то, что нужно, - и он даже из ржавого лома выкует пристойные мечи!
– Будет видно!
– Светлорожденный взглянул на сгрудившихся в стороне ссыльных.
– Займись сапогами, Набон! Пойдем, Иром, поговорим с людьми!
Ворота затворились за спиной Нора. Перед ним лежала расчищенная полоса, а дальше пестрой стеной поднимался Гибельный лес. Дорога к побережью - узкая щель, сдавленная пышными кронами деревьев. Светлорожденный покачал в руке меч. Оружие оказалось столь же неудобным, как и те сапоги, что смастерил Набон.
Три зеленых ящера - каждый по плечо человеку, выпрыгнули из чащи. Их маленькие головы на тонких шеях повернулись в сторону светлорожденного. Тот сделал шаг, и ящеры мгновенно нырнули в стену растительности.