Освободитель
Шрифт:
Успех службы в патруле во многом зависит от характера начальника патруля. Если он в меру свиреп и сообразителен, то план выполнить можно.
– Товарищ сержант, вы нарушаете форму одежды!
– Никак нет, товарищ капитан. – На сержанте все блестит, придраться явно не к чему.
– Во-первых, вы пререкаетесь с начальником патруля, а во-вторых, верхняя пуговица мундира у вас не в сторону Советской власти. Документы!!!
Точно, блестящая пуговица, с серпом и молотом внутри пятиконечной звезды, пришита чуть-чуть неровно, а может быть, пуговица не очень плотно пришита, разболталась и оттого молоточек
На увольнительной записке сержанта капитан размашисто пишет: «Увольнение прервано в 16.04 за грубое нарушение формы одежды и пререкание с патрулем». Я записываю фамилию и номер части сержанта, и нарушитель, козырнув капитану, отправляется в свою часть. Сейчас сержант совсем беззащитен, его увольнительная записка больше недействительна, и если по дороге в часть его задержит другой патруль, то ему уже могут пришить самовольную отлучку.
Итак, первого мы взяли на четвертой минуте, еще 476 минут и 59 нарушителей.
– Товарищ рядовой, вы нарушаете форму одежды!
– Никак нет, товарищ капитан, не нарушаю.
– Товарищ рядовой, вы пререкаетесь с начальником патруля!
– Никак нет, товарищ капитан, я не пререкаюсь, я только хотел сказать, что я форму не нарушаю.
– Гвардии курсант Суворов!
– Я!
– Вызывайте дежурную машину – злостный нарушитель!
– Есть, дежурную машину!
Пока мой напарник записывает фамилию злостного, а капитан ловит еще одного, я бегу к ближайшей телефонной будке.
Да. Сержант-то был поопытнее, на второй фразе язык прикусил. А солдатик зеленоват. Оттого тебя, родной, сейчас с почестями повезут. Я бегом возвращаюсь от телефона, а рядом со злостным уже стоит курсант летчик: нечеткое отдание чести. 16 минут службы – три нарушителя, так бы и дальше!
– Товарищ старшина, у вас козырек не на два пальца от бровей!
– Никак нет, товарищ капитан, точно на два пальца.
– Пререкаетесь! Документы!
С нашим капитаном не соскучишься, молодец, ничего не скажешь. А что это там в кустах? Никак смертельно пьяный защитник отечества? Точно, он.
Между улицей и тротуаром чахлый кустарник, туда-то и завалился в стельку пьяный воин. Мундир нараспашку, правый погон оторван, грудь, брюки, сапоги – все облевано, все в грязи. Фуражку он давно потерял. Переворачиваем на спину, эх, черт, не повезло! Курсант нашего родного танкового училища. Гвардеец. Своих не трогаем, свой – не нарушитель. Ибо между всеми частями гарнизона идет напряженное социалистическое соревнование! Свое училище подводить нельзя. Но трепещи, авиация, артиллерия и все прочие! А своих нет, выпил просто человек лишнего. С кем не бывает. Машина, вызванная из училища, тихо увозит загулявшего танкиста. В статистику он, конечно, не входит, не считается. Да и забрали его только потому, чтоб не замерз, а то еще простудится. Земля-то холодная, не лето.
– Товарищ лейтенант, вы нарушаете форму одежды!
Лейтенант послушно молчит. Грамотный.
– У вас, товарищ лейтенант, перчатки черные, а должны быть коричневые!
– Так точно, виноват, товарищ капитан.
– Документы!
У нашего капитана
Перед заступлением на дежурство всем офицерам полковник Еремеев под расписку лично выдал по паре кожаных коричневых перчаток на время, поносить. Но перчатки эти были настолько заношены, изорваны и велики, что офицеру в них просто неприлично ходить. Оттого, наш капитан их немедленно снял и аккуратно спрятал в карманы – не приведи Господи, потерять!..
– Так отчего же вы, товарищ лейтенант, форму нарушаете? Или приказ министра обороны вас не касается?
– Виноват.
– Идите!
– Есть.
Фамилия лейтенанта красуется в нашей статистике. Придет время лейтенанту в академию поступать, глянут большие начальники в личное дело, мать честная, 100 раз за один только год остановлен патрулями и все время за одно и то же нарушение! Да он же неисправимый! Сажать таких надо!! А вы – в академию! Думать надо!!
– Товарищ старший лейтенант, вы нарушаете форму одежды! У вас перчатки черные. Или приказ министра обороны не читали? А почему же нарушаете? Умышленно? Из любви к нарушениям?
Капитан снимает свою черную перчатку и записывает фамилию старшего лейтенанта в черный список.
До смены 2 часа 17 минут. В черном списке 61 нарушитель. В темноте, явно не замечая нас, мурлыкая что-то под нос, бредет явно хмельной артиллерист. А наш капитан его вроде и не замечает.
– Разрешите, товарищ капитан, бога войны прихватить?
– О, нет, пусть живет, он 62-й. И запомни, Витя, план должен быть всегда перевыполнен, но с минимальным превышением. Это закон всей нашей жизни. Понимать пора: «Нормы научно обоснованы и неоднократно проверены жизнью». Пойдем мы же в патруль через пару месяцев, а нам и дадут наловить не 60, а 65, а то и все 70. А пойди их 70 налови. И современные нормы оттого и существуют, что находились балбесы вроде тебя, все перевыполнить старались, а их же, этих балбесов, патрули теперь по городу ловят. То-то.
Счастливец артиллерист, так и не заметив нас, бредет неизвестно куда. Если все патрули на его маршруте уже выполнили и слегка перевыполнили план, то может он пьяный преспокойненько идти через весь город. По всем центральным улицам, расстегнутый, грязный, с нахальным хмельным взором.
Число пьяных и подвыпивших солдат, курсантов, сержантов между тем продолжает нарастать. Большинство из них давно поняли преимущества плановой системы и таились где-то до вечера. Чувствуется, контроль ослаб почти одновременно сразу во всех районах города. Все патрули спешили пораньше выполнить план, чтобы гарантировать себя от «большого круга», а теперь все изменилось. Наиболее опытные проходимцы и алкаши используют «разрядку напряженности» в своих далеко не благородных целях. С 24.00 все они, даже самые пьяные, прижмут хвосты, ибо знают, что на маршрут выходят самые глупые, самые неудачливые патрули, которым дня не хватает наловить кого попало.