Освобождаясь от пут
Шрифт:
Северус был прав, – печально заметил Гарри. Это была третья ночь за две недели, когда он просыпался из-за непрекращающихся атак Волдеморта. Пока ему везло: атак и убийств было намного больше, но он видел только те, которые сердили Волдеморта сильнее, чем обычно. Он снова начал ненавидеть ночи из-за мысли о возможных кошмарах или видениях, которые были ничуть не лучше, чем его ужаснейшие кошмары. Он не чувствовал физической боли, но эмоциональное и физическое напряжение этих ночей тяжким грузом висело на нем – как сейчас.
Он бросил быстрый взгляд на другую кровать и увидел,
Гарри растянулся на диване и открыл книгу, которую читал вечером. Он нашел ее в библиотеке, когда искал информацию о темных волшебниках для эссе по истории – это был исторический роман, снова о «Двойной войне» в Европе в середине 20 века. В ней много говорилось о магловских битвах против немецкогоо диктатора и указывалось на то, что они проходили в местах битв волшебников. Гарольд Поттер и Дамблдор играли в романе важную роль, и Гарри понял, что все еще считает Поттеров своей семьей.
Глупая ситуация.
Очевидно, я все еще не могу идентифицировать себя, – горько подумал он.
Он перевернулся на живот и плотнее обернул одеяло вокруг плеч; подземелья всегда были слишком прохладными, на его вкус. На самом деле, он ненавидел подземелья, но любил достаточно Северуса, чтобы терпеть их. И, на самом деле, апартаменты Северуса были вовсе не плохи. Гарри нравились комнаты, кухонька, ванная, раскрашенная в теплые цвета: коричневый, красный, оранжевый, коричневато-красный, черный, кое-где темно-зеленый. Она была прекрасна и казалась теплой. Но не была – просто казалась.
Взгляд Гарри остановился на камине, а затем на каминной полке, и он широко улыбнулся. Там было много фотографий: одна с Северусом и его братом (все еще было легче думать о нем таким образом), и, по крайней мере, пять с Гарри или Гарри и Северусом вместе. За последние три месяца его фотографировали больше, чем у Дурслей за 15 лет, и Северус решил размещать эти фотографии на каминной полке и на своем рабочем столе (Гарри видел две из них даже в его кабинете). Гарри заметил, что Северус был совсем как тетя Петуния со своей страстью – наполнить их дом фотографиями своего приемного сына.
Это было так странно… Северус никогда не казался сентиментальным, но был – усмехнлся Гарри. И сейчас он был одержим по отношению к Гарри. С тех пор, как Невилл признал его племянника, Снейп поменял свое отношение даже к нему. Северус перестал ругать и обижать его, и через несколько недель даже предложил позаниматься с ним, совместно с Гарри, к безмерному ужасу Невилла. Гарри засмеялся, когда подумал о выражении лица мальчика после предложения Снейпа.
– Квайетус, если ты мой настоящий друг, пожалуйста, помоги мне как-нибудь избавиться от этого… Я не хочу, чтобы со мной дополнительно занимались…
Но Гарри был беспощаден, и через неделю совместной работы Невилл успокоился, и даже его страх по отношению к Северусу немного уменьшился.
Гарри, наконец, выработал постоянную дневную рутину, которая включала периоды работы с Невиллом, Гермионой и Северусом, и он был полностью этим доволен – или почти полностью. Он все еще скучал по Рону и был очень опечален отношениями с Аресом. Северус, после нескольких серьезных споров, наконец, запретил ему дружить с мальчиком. Он был не прав, Гарри был полностью уверен, но он достаточно уважал и любил мужчину, чтобы посчитать мир между ними важнее слизеринского мальчика.
На самом деле, он не полностью игнорировал Ареса, они вместе сидели на арифмантике, и тот много раз присоединялся к ним (Гарри и Гермионе) в библиотеке. Но Арес ощущал отдаленность Гарри, и сам в ответ держался немного отчужденно. Гарри ненавидел это: не Ареса, но войну и взаимное недоверие между людьми, которое было ее прямым следствием.
Война… Гарри зевнул и вернулся к книге. Она была действительно хорошо написана, но через некоторое время его глаза начали уставать, а голова стала тяжелой. Он снова зевнул и положил голову на открытую книгу.
Когда он проснулся утром, то лежал в своей постели, и его одеяло было плотно подоткнуто. Гарри негодующе фыркнул. У Северуса не было права приносить его сюда, как маленького ребенка! Если он спал на диване, то мог оставаться там до утра. Он дымился от злости, когда вошел в гостиную, но не был зол по-настоящему. Тот факт, что Северус принес его назад в кровать, был явным знаком заботы, однако зачастую Гарри хотел, чтобы его воспринимали как взрослого (ему уже было 15, ради Бога!). Но ему нравились забота и ласка.
– Ты заслужил это, Квайет. Ты достаточно страдал в своей жизни. Я не думаю, что испорчу тебя, не волнуйся.
И Гарри не волновался.
Но Северуса не было в гостиной. Там был только листок пергамента, лежащий на столе:
После завтрака зайди в кабинет директора. Он ждет тебя. С.
Так значит, он узнал, что у него снова было видение, – ухмыльнулся Гарри. Теперь он был шпионом светлой стороны, со своими идиотскими видениями, и хотя он страдал от недостатка сна, это было намного менее опасно, чем отправлять кого-то снова в круг к Волдеморту, особенно если этот «кто-то» был Северус. Гарри забрал свою сумку со стола – он был в противоположном углу от стола Северуса, рядом с окном – и пошел в Большой Зал, чтобы позавтракать.
Там он испугался. Обычный гудящий звук отсутствовал, и все сидели в тишине. Гарри сел рядом с Аресом.
– Эй, приятель, что происходит? – прошептал он, не собираясь привлекать внимания.
– Ты-Знаешь-Кто вчера совершил нападение. Он убил всех обитателей Мерсака, маленькой деревни около Ливерпуля, – объяснил тот. – Там также жило много волшебников, и у многих студентов там были родственники.
Гарри, застыв, кивнул. Там были и волшебники! Это многое объясняло: отчаянную тяжесть сражения и количество выпущенных проклятий, которые он видел в своем видении – не только сторонники Волдеморта выпускали их, но и жители деревни, защищавшие себя.