Освобождаясь от пут

[] enahma

– Вы играли в маггловские шахматы?

Гарри пожал плечами.

– Они такие же, как и магические. Единственная разница в том, что маггловские фигуры неподвижны и не пытаются требовать от вас исполнять их желания.

Оба улыбнулись.

– У тебя часто бывают кошмары? – внезапно спросил Люпин.

Гарри бросил на него укоризненный взгляд.

– Я не буду говорить об этом, – сказал он с ноткой неприветливости в голосе.

Люпин не ответил, только спокойно улыбнулся.

– Я слышал, что ты назвал Северуса «папой». Это было впервые.

Гарри неловко пошевелился под всезнающим взглядом Люпина.

– Мы не жили вместе до этого лета, – повторил он хорошо известную ложь. – Я никогда прежде не называл его отцом или папой. Я должен был привыкнуть к этой мысли.

Люпин кивнул.

– Ладно, думаю, я готов лечь спать. Я порядочно устал, – сказал наконец Гарри, собрал книги и вышел на лестницу.

Достигнув спальни, он положил все вещи на свой стол и, после быстрого визита в ванную, переоделся в пижаму и лег спать. Он не совсем бодрствовал, когда пришел Северус, но почувствовал, когда мужчина сел на край его кровати.

– Гарри, ты должен знать, что я это серьезно имел в виду, – спокойно произнес он. – Однако я вполне уверен, что ты не знаешь, чему верить, а чему нет. Я только… – он не смог продолжить.

В следующий момент Гарри вырвался и прыгнул на Северуса, крича ему в ухо:

– Ты – никто иной, как эгоистичный, подлый мерзавец! Покупаешь на Рождество книги по зельеварению только для того, чтобы иметь квалифицированного помощника?

Смеясь, они упали на пол.

– Я не держал это в тайне, – простонал Северус из-под Гарри, который встал коленями ему на грудь.

– Ты слизеринец-рабовладелец, и никто больше, – прохрипел Гарри.

– А кто ты?

– Я – введенный в заблуждение маленький гриффиндорец, чьей слабостью злобный декан Слизерина воспользовался к собственной выгоде.

– СЛАБЫЙ гриффиндорец? Тогда что ты на мне делаешь?

– Стою на коленях.

– Прижимая меня к полу.

– Правильно.

– Пусти меня. Я хочу поговорить с тобой серьезно.

– Я ненавижу твои серьезные разговоры. После этого ты со мной много дней не разговариваешь.

– Гарри, пожалуйста. То, чем я поделился с тобой несколько дней назад, не было легко вспоминать, и я хочу, чтобы ты относился к этому более серьезно.

След боли в голосе Северуса остановил Гарри. Он встал и помог мужчине подняться с пола.

– Думаю, я просто немного увлекся, Северус. Я был так счастлив прочитать твое письмо.

– Снейп улыбнулся.

– Правда?

– Конечно. Ты помнишь мой день рождения?

Северус кивнул.

– Это был мой самый лучший день рождения. А теперь – мое самое лучшее Рождество.

– Это из-за Квайетуса?

– Нет, – прервал его Гарри. – Из-за тебя. О господи, я никогда не думал об этом раньше, но теперь признаюсь: я горжусь называться твоим сыном.

– Ты ненормальный.

– Возможно, это семейное.

– Дерзкий мальчишка.

Гарри показал Северусу язык и лег на кровать.

– Спночи, папа, – второй раз в жизни на пробу произнес он.

– Спокойной ночи, Гарри.

Гарри сердито простонал. Северус вздохнул и сдался.

– Хорошо, хорошо. Спокойной ночи, сын.

Ни один из них долгое время не мог заснуть.

Только два слова.

Но для них обоих они означали мир.

**************************************************************************

Спустя несколько минут после того, как Гарри ушел, Блэк освободил Снейпа от маленькой девочки и забрал ее в кровать. Снейп ушел, и через несколько минут откланялся и Флетчер. Люпин остался в библиотеке один. Он взмахнул палочкой и погасил большую часть факелов. В полутьме он откинулся назад и задумался о событиях последних недель.

Квайетус. Сын Северуса был странным мальчиком. Гораздо более странным, чем его отец и давно умерший дядя. Он был очень умен, но столь же осторожен, как и Люпин, однако тот не мог понять, почему. У Люпина были собственные причины быть со всеми осторожным, главной из них была его ликантропия; но почему мальчик должен был быть таким сдержанным и осторожным?

Его глаза задумчиво блуждали по комнате.

– Что-то не так? – внезапно спросил сзади Блэк.

– Ничего, – пожал он плечами. – Я просто думал.

– Вижу, – произнес Блэк и повернулся к дивану, чтобы сесть рядом с Люпином. Перед тем, как сесть, он увидел кусок пергамента, лежащий рядом с другом. Он подобрал его и отдал ему.

– Что это?

– Не твое? – спросил в ответ Блэк.

Люпин пожал плечами и развернул листок. Быстро пробежал его глазами.

– Нет, это Квайетуса, – сказал он и положил листок на кофейный столик.

– Первый человек, симпатизирующий Снейпу, которого я когда-либо видел, – резко произнес Блэк.

– Нет, – покачал головой Люпин. – Его дядя тоже был довольно хорошим парнем.

– Ты ненормальный? – с крайним недоверием посмотрел на него Блэк. – Снейп НИКОГДА не был хорошим парнем!

– Какого Снейпа ты сейчас имеешь в виду? Мы знаем троих.

– Конечно, Северуса, – прохрипел Блэк.

– Северуса? Я имел в виду Квайетуса, брата Северуса.

Блэк внезапно смутился и отвернулся от Люпина. Оборотень подозрительно на него посмотрел.

– Эй! Ты что-то держишь от меня в тайне, не так ли?

Блэк слегка вздрогнул.

– Э… в некотором смысле, да. Но… – он не продолжил. Он вскочил и поспешно вышел из комнаты.