Освобождаясь от пут
Шрифт:
Гермиона наклонилась вперед.
– Гарри, я… – она не смогла закончить. Гарри вскочил, его лицо побледнело.
– О Боже, – прошептал он. – Это не может быть правдой…
– Ложись назад, глупый, – успокаивающе улыбнулась ему Гермиона. – Твой отец разозлится на тебя, если узнает, что ты сегодня вставал с кровати.
– Но… но ты… – Гарри задрожал.
– Профессор Снейп знает, что я знаю. Я сказала ему и Дамблдору, – произнесла она.
Гарри не мог двигаться, только непрерывно тряс головой от ужаса. Гермиона подошла к нему и подтолкнула к кровати. После короткого сопротивления Гарри уступил и улегся обратно на кровать, все еще дрожа от шока.
– Я дура. Мне нужно было подольше подождать, – спокойно упрекнула себя Гермиона. – У тебя хватает своих проблем без моего…
– Нет, Гермиона. Все нормально. Это было просто немного… неожиданно, по меньшей мере, – внезапно ему в голову пришло кое-что, и он сильно побледнел: – Рон знает?
Гермиона покачала головой.
– Нет. Директор запретил мне говорить кому-либо. Не то, чтобы я хотела, – печально сказала она. – Я не могу больше доверять Рону. Что он сделал…
– Он думал, что ты изменяла ему со мной. Ты должна сказать ему, что я никогда… – отчаянно начал Гарри, но Гермиона успокаивающе махнула рукой.
– Нет, Квайет. Я никогда не вернусь к нему. Что-то… сломалось во мне. Доверие, уважение. Я… я не думаю, что смогу быть ему другом. А… что ты чувствуешь? – робко посмотрела она на Гарри.
Глаза Гарри наполнились слезами, и он опустил голову.
– Боюсь, я чувствую то же, что и ты…
Он не смог продолжить. Дверь открылась с громким стуком. В дверях стоял Северус, его лицо было землистым, а глаза бездонными.
– Блэка поймали в кабинете Дамблдора. Авроры забрали его в Либерти. Сейчас директор временно отстранен, – он сглотнул. – Боюсь, как только попечители узнают об этом, они его уволят.
**************************************************************************
Гарри разбросал почву вокруг Дурмана Вонючего и рискнул бросить короткий взгляд на другую сторону стола. Профессор Спраут объединила его и Невилла с Ханой и Лиэ, и Лиэ работала как раз напротив него. Она собрала свои шелковистые волосы в хвостик, чтобы они не мешали работать в оранжерее, но длинные локоны выскользнули из хвоста, падая ей на лицо и щекоча щеки. Гарри боролся с желанием протянуть руку и убрать локоны цвета красного дерева ей за уши.
Ему в бок вонзился локоть.
– Квайетус! – предостерегающе прошипел Невилл.
Гарри быстро перевел взгляд на растение и почувствовал, как к его щекам прилила кровь. Он наклонился над столом, чтобы убрать пустую банку, и высыпал на стол другой мешок почвы. Потянувшись за другой банкой, чтобы посадить новый росток дурмана, краем глаза он увидел, что Лиэ сделала то же самое. Прежде, чем он смог это предотвратить, их руки встретились.
Лиэ вскинула голову и бросила на Гарри убийственный взгляд, и тот покраснел еще сильнее, если это было возможно.
– Из-извини, – он сглотнул и попытался на пробу улыбнуться. Реакция была хуже, чем прежде. Глаза Лиэ яростно сверкнули, и сердце Гарри упало, но его глаза задержались на ней еще на несколько мгновений. Наконец он вздохнул и взял следующую горсть почвы.
Он был уверен, что его кто-то проклял. Вся его жизнь была несчастной, и ее продолжение было не лучше.
Его крестного забрали в Либерти, новую магическую тюрьму, снова без суда. «Пророк» посвятил ему почти всю первую страницу, написав, что его лишили магии в тот же день, как схватили, подобно отцу Ареса, и он ничего не мог с этим сделать. Теперь Сириус был простым магглом, и Дамблдор был из-за этого отстранен, решение о нем будет вынесено на следующей неделе… В его жизни случались периоды, когда Гарри чувствовал, что с ним происходит слишком многое. Это был один из таких периодов.
Северус даже поделился ним подозрениями о личности нового директора, и Гарри всякий раз чувствовал тошноту, думая о Люциусе Малфое, как о новом директоре школы. Драко Малфой вел себя так, словно его отца уже избрали, однако другим кандидатом была профессор МакГонагалл, и у нее были хорошие шансы победить Малфоя-старшего, по крайней мере, теоретически. Но Гарри видел по лицам преподавателей, что они разделяют плохие предчувствия Северуса, и никто не ждал ничего другого. Напряженность на уроках достигла наивысшего уровня, и даже Гарри едва смог пережить сдвоенные зелья с Северусом, который снял пятьдесят баллов с двух факультетов (сорок с Гриффиндора, а десять, конечно, со Слизерина).
На уроке защиты Гарри заработал пять дней отработок за явную неспособность ответить на простой вопрос (он полностью углубился в свои мысли), и даже Хагрид на своем уроке по уходу за магическими существами был так строг, что снял со Слизерина десять баллов за поведение Забини. Гарри улыбнулся этому воспоминанию: с тех пор, как Забини узнал, что возможным преемником Дамблдора будет Малфой, он жаждал снова восстановить доверие его сына. Глупец. Те месяцы предательства, которые ему дала драка с Гарри, не будут забыты. Арес и Гарри обменялись одинаковыми презрительными взглядами, когда увидели старания Забини. Тот даже не попытался присоединиться к сыну декана своего факультета или держаться отдельно, как многие другие. Его раболепие было отвратительным. Арес, напротив, абсолютно открыто доказал свою лояльность к «Квайетусу» (а через Квайетуса Снейпу и Дамблдору), однако Северус сказал ему, что на летние каникулы он должен будет вернуться домой.
На школу опустилось тягостное предчувствие.
И Лиэ не проявляла никаких признаков того, что простила Гарри. Он был уверен, что его прокляли. Да, порой он напоминал себе о заботе Северуса, дружбе Гермионы или даже о тихом поведении Рона и был действительно благодарен за это, но не мог удержаться от ощущения проклятости.
Когда зазвенел звонок, извещая о конце урока, Гарри почти выбежал из теплицы. Он едва не врезался в Рона, который нерешительно стоял у входа в одиночестве, поскольку Гриффиндорцы игнорировали его за то, что он сделал. Гарри осторожно обошел его, чувствуя отвращение и смущение, шевельнувшиеся в груди при виде Рона. Унижение, которое он испытал той ночью, было сильнее любой физической боли, которую ему когда-либо приходилось переносить. Гарри почти чувствовал, как дразнится рыжеволосый мальчик…
– Квайетус, – услышал он позади неуверенный голос. Гарри вздрогнул и продолжал идти, не оглядываясь назад.
– Теперь я – Квайетус, – пробормотал он себе. – Что случилось с «грязным маленьким Слизом»? – он чувствовал только разочарование, а не гнев.
Внезапно его схватила чья-то рука. Гарри вскрикнул от страха, подскочил, поскользнулся и упал на землю. Когда его тело упало на заснеженную тропинку, он перевернулся на спину с отцовской палочкой в руке. Указывая ей на нападающего. Напрасно. Палочка Невилла уже твердо уткнулась в шею крайне потрясенного Рона.