Освобождаясь от пут
Шрифт:
– Не говори Северусу, пожалуйста. Он убьет его. Пожалуйста.
Он не услышал ответ девочки.
В темном переулке Рон сидел под кружащимся снегом, его глаза не отрывались от места, где лежал его соперник.
Оно было красным. Красным от крови.
Кровь.
Везде кровь.
Рон поднял руку и потрогал место, где его враг стоял на коленях, когда забирал свою палочку. Кровь была все еще теплой и парила в морозном воздухе.
Что он наделал?
Неожиданно события последнего полугодия наполнили его мозг.
Он не был плохим. Он не был несправедливым. Он не был пристрастным.
Он был злобным, даже более злобным, чем Темный лорд.
«Ты хуже Волдеморта». Слова эхом отдавались у него в мозгу, и ему приходилось соглашаться.
Квайетус всегда был честен с ним. Он пытался подружиться с ним. Он был тихим, застенчивым мальчиком, и только из-за предубеждений Рона казался назойливым высокомерным ублюдком. Предубеждения – по отношению к его отцу!
Квайетус спас Невилла. Квайетус спас Симуса. Квайетус подрался с Малфоем. Квайетус спас его, в конце концов. После всего, что он сказал и сделал ему. После всего, что Перси ему сказал и сделал. Как он мог так обращаться с мальчиком? Как он мог быть таким жестоким?
Как он мог исправить то, что сделал, залечить раны, которые нанес?
Что-то в его голове сказало, что он не мог.
И он не мог не понять.
То, что он сделал, не может быть легко исправлено. Если это вообще можно исправить.
**************************************************************************
– ХАГРИД!
Вопль потряс посетителей бара. Разговоры прекратились, кружки со сливочным пивом замерли на пути к пересохшим губам. Миловидная, с волосами коричневого цвета девочка стояла в дверях, и на ее лице был написан ужас.
– Хагрид, пойдем! Поторопись!
Полугигант мигнул, услышав приказной тон, но тем не менее, подчинился.
– Что такое, Миона?
– Квайет, – спешно объяснила она. – Он упал в обморок. Кровопотеря. Что-то произошло, – она схватила Хагрида за руку и с силой ее рванула. – Поторопись, пожалуйста!
– Мне нужно оплатить счет…
– НЕТ! Пойдем, пожалуйста, – она снова потащила его.
Хагрид бросил извиняющийся взгляд на Росмерту, и та согласно кивнула. Они вышли из бара.
Снег вокруг Гарри был красным от крови.
– Боже мой! – Хагрид не мог пошевелиться.
– Мы должны доставить его в школу так быстро, как сможем! Ты можешь нести его! – Гермиона вывела его из транса. – Подними его и пошли!
Хагрид осторожно взял податливое тело руками и поднял так мягко, как мог.
– Тебе не обязательно быть осторожным! Он без сознания и ничего не чувствует! – Гермиона нетерпеливо топнула ногой. – Теперь пошли!
Но едва они сделали несколько шагов, когда их остановил холодный голос.
– Где Квайетус?
– У меня на руках, профессор, – послушно ответил Хагрид. – Он без сознания.
Снейп пошатнулся. Гермиона схватила его за руку.
– Мы должны немедленно отнести его к мадам Помфри!
– Что случилось? – спросил профессор заплаканную девочку.
– Я… я не знаю. Я пошла в туалет. Я оставила его одного на три или четыре минуты. Когда я возвратилась, его нигде не было видно. Кто-то сказал, что он просто хотел с кем-то поговорить, но скоро вернется. Я подождала десять минут, затем решила его поискать. Я вышла из бара и нашла его у входа, в полусознательном состоянии. Он отключился. Я позвала Хагрида, – задыхаясь, объяснила Гермиона, когда они старались успеть за огромными шагами полугиганта. Она была почти полностью ослеплена слезами, так что ее шаги были более неуверенными, чем Снейпа. Когда девочка упала на землю, тот поднял ее и заставил взять себя за руку.
Впоследствии Гермиона не могла вспомнить деталей этого путешествия. Там было много шатаний, падений, слез у всех, кроме Квайетуса, холодный кусачий ветер, и, казалось, прошли столетия, прежде чем они достигли школьных ворот.
В лазарете кто-то дал ей в руки кружку горячего чаю, а ее верхняя одежда была снята с нее, как и промокшая обувь, и она пролила горячий чай кому-то на колени, и, наконец, она плакала, уткнувшись в плечо очень удивленного зельевара. Этот последний фрагмент воспоминаний был единственным твердым среди вечерних событий.
Немного позже Квайетус пришел в себя и пробормотал что-то Снейпу, звучавшее как: «Мне суждено погибнуть от руки Волдеморта, папа, не волнуйся», и Снейп ответил на это какую-то чушь.
Потом она лежала на кровати, одеяло было плотно подоткнуто. В лазарете была темнота, и кто-то плакал. Это был Снейп, стоявший на коленях около кровати; его голова прижималась к голове сына. Квайетус был без сознания. Гермиона не решалась пошевелиться, чтобы еще сильнее не смущать своего учителя. Вместо этого она думала. О Квайетусе и Роне. В основном, о Роне.
С утра, сразу после того, как мадам Помфри разрешила ей уйти из лазарета, она оделась и оставила оцепенелого учителя и его бессознательного сына. Она направилась в Большой Зал, но Рона там не было. Симус сказал, что тот был в спальне.
– Гермиона, что случилось вчера вечером? Я видел тебя со Снейпом и Хагридом, и ты э… держала Снейпа за руку…
– Да, – кивнула Гермиона. – А Хагрид нес Квайетуса на руках. Мы нашли его в луже крови рядом с «Тремя Метлами».
Симус побледнел, и Гермиона увидела, что Невилл уронил вилку.
– Как он?
– Я не знаю. Он еще не пришел в себя. Мадам Помфри не разрешит никому посетить его. Она не уверена, переживет ли он день.
С этими словами Гермиона поднялась и пошла к гриффиндорской башне. Она встала напротив лестницы, ведущей в спальни мальчиков, и закричала изо всех сил:
– Рон Уизли! Выходи немедленно!
Ей не пришлось долго ждать. Но, как только Рон появился, она схватила его и вышла из гостиной. Она толкнула покорного мальчика в пустой класс и наложила на комнату чары тишины.