Освобождение
Шрифт:
Он запустил ретранслятор и только потом сел в свое кресло под гигантским портретом Вершины. Над ретранслятором дрогнули и поплыли, всё ускоряясь, разноцветные волны. Советники затаили дыхание. Бурганов оперся на рабочий стол Варда, буравя взглядом ретранслятор. Кату-Ату стояла рядом, скрестив руки на груди, покусывая нижнюю губу от предвкушения.
Наконец появилось изображение. Доброволец кричал что-то, пригибаясь к земле и затравленно оглядываясь. Ретранслятор воспроизвел его речь приятным для Варда голосом. Бархатный, чуть с ленцой, мужской голос до того не вязался со словами сообщения, что до Варда не сразу дошел их смысл: на гарнизон, стоящий в селении на границе одоброволенных территорий, напали зинтаки.
– Это не ваша земля. Дзиндаран – не ваши рабы. Мы – потомки шо’ду-мчэра Баджявиро – и нас не перековать!
Усаженный зинитными пластинами гэчмек обрушился перед ретранслятором – Вард поневоле отпрянул, – мелодичный звук возвестил о конце записи, и над ретранслятором появились полупрозрачные колосья и виноградные гроздья, окаймляющие объемную пирамиду. Вард посмотрел сквозь нее на советников.
– Что еще за зинтаран? – нарушила молчание Кату-Ату.
– Дзиндаран, – исправила ее Неверика. – Настоящее название здешнего народа. Добровольцы его исказили, а ведь как красиво звучит – дзинда…
Вард поспешно перебил ее:
– Это Тамраил Видризов, – объяснил он Кату-Ату. – Мчэр клана Видризан. Он пока не признал власть добровольцев. Нам известно, что его поддерживают по меньшей мере двадцать крупных зинтакских кланов.
– Знаю, Иста мне рассказывал, – свысока кивнула Кату-Ату. – Этот вождёк-бунтовщик – однокашник твоего отца, так? Навроде как закадычный друг, – она уперла в Варда подозрительный взгляд.
Вард убрал руки под стол, чтобы Кату-Ату не заметила, что они дрожат.
– Они учились вместе в Молодых Защитниках, да, – сказал он. – Но Тамраила и моего отца всегда разделяла разница во взглядах. Их пути окончательно разошлись, когда отец объявил Зинту добровольской страной.
– И все-таки ты знаешь его в лицо, добруг Аджасов, – протянула Кату-Ату. Потом дернула головой, скрестила руки еще крепче и заявила: – Так и надо! Ты знаешь врага не понаслышке. Знаешь, на что он способен. Знаешь его слабости. Как мы теперь поступим, добруг Замвершина?
Бурганов бесцеремонно ответил за Варда:
– Бросить все силы против мятежников – вот как надо поступить, – он потыкал пальцами в ретранслятор, вызывая карту пограничных территорий. – Я сниму моих ребят с охраны зинитного завода и выступлю сегодня же. Форсированным маршем мы достигнем селения за декаду, не больше. Освободим местное население, выбьем видризовскую банду, схватим предводителей и осудим по справедливому добровольскому закону. Необходимо обезглавить мятеж как можно раньше, пока он не заразил всю Зинту.
– Правильный настрой, добруг Военсоветник! – похвалила Кату-Ату, явно впечатленная. – Но говорить вперед Замвершины – это не по-дружески. Иста Тлеканхокацль не просто так доверил добругу Аджасову этот ответственный пост. Ему как никому другому знать, что лучше для восстановления счастья в добровольской Зинте.
Варда смутило неподдельное уважение в голосе Кату-Ату. Что такое рассказывал ей Вершина, что Кату-Ату теперь смотрит на него как на героя ДОСЛ?
– Неосмотрительно снимать охрану с завода, – вмешался Промсоветник. – Мы не можем допустить нового теракта. Великая армия ДОСЛ ждет от нас новой поставки зинита к концу этого года. Кроме того, мы обещали утроить поставки за эти пять лет, и не можем себе позволить, чтобы работа завода опять встала.
– Тогда я ополовиню гарнизон Пирамиды, – нашелся Бурганов. – К чему здесь столько лишенцев? Замвершина теперь под охраной самой Кату-Ату, орденоносицы, покорительницы Тулгуи, – ничто не изменилось ни в голосе, ни в выражении лица Бурганова, когда он произносил это, но Вард все равно почувствовал напряжение – быть может, свое собственное.
Кату-Ату старалась казаться невозмутимой, но Вард видел, что ей польстили слова Бурганова.
– Хочу искоренять врагов Доброй Воли, а не торчать в Пирамиде, – сказала она. – Но ты дело говоришь, добруг Военсоветник, главное – безопасность Замвершины. Иста это особенно подчеркнул.
Вард поправил значок у себя на груди – это обычно помогало ему вернуть самообладание.
– Я согласен с предложением добруга Бурганова, – проговорил он ровным голосом. – Пусть половина столичного гарнизона сегодня же отправляется на помощь добровольским войскам на Лалачак. Если Тамраил намерен двигаться вглубь страны, ему придется перейти реку вброд. Следует позаботится о том, чтобы этого не случилось. Я понимаю твое желание расквитаться с мятежниками лично, добруг Бурганов, – Вард заставил себя поднять взгляд на потемневшее лицо Военсоветника. – Гибель воинов-добровольцев – невосполнимая утрата, и их жертва не будет забыта. Но после того, что произошло на зинитном заводе, будет неосмотрительно лишать столицу Военсоветника.
С каждым словом Варда Бурганов мрачнел всё больше.
– Лалачак?! А что насчет территорий за рекой, ты предлагаешь вот так, запросто, уступить их врагу?!
– Я не сомневаюсь, что твоим бойцам удастся выбить мятежников из селения. Но как долго они смогут его удерживать? Зинтаки редко вступают в открытый бой. Они отступают и вновь нападают, когда могут застать врасплох. Они знают эти места. Жители этих земель – их родственники, члены их кланов. Им известны горные тропы, тоннели, подземные источники. Им ничего не стоит изматывать и истреблять добровольцев до тех пор, пока не останется ни одного солдата. Как твои люди поймут, кто в селении – мирный овцевод, ткач, землепашец, а кто – мятежник? Впрочем, каждый может быть и тем, и другим одновременно. Если Тамраил вздумал забрать эти земли себе – увы, мы не сможем ничего предпринять, пока нам не пришлют больше направителей. И даже это не гарантирует победу. То, что Тамраил выбрал именно эти дни для нападения – дни после взрыва на заводе – мне кажется, не совпадение. Возможно, теракт на заводе – дело рук его людей…
– Такого совершенно не может быть! Тамраил никогда не стал бы убивать соплеменников! – возразила Неверика с неожиданной горячностью.
– Он враг доброй воли, такие не останавливаются ни перед чем, – сказала Кату-Ату. Она повернулась к Варду. – Так ты говоришь, нет никакой надежды истребить эту разбойничью банду?
Бурганов опять на позволил Варду раскрыть рта:
– Если мы нападем немедля, нажмем со всей силы, мы можем уничтожить мятеж раз и навсегда. Нужно только лишить бунтовщиков их предводителей. Это не регулярная армия. Это разношерстный сброд, крестьяне и беднота, которым задурили головы их вожди. Стоит им лишиться зачинщиков – и они с радостью вернутся к труду на благо добровольской Зинты.
Вард прикрыл глаза, глубоко вздохнул.
– Пусть так, – кивнул он. – Но спроси себя, почему добровольцам не удалось продвинуться выше в горы? Почему эти территории по-прежнему живут по старым, отсталым порядкам? Еще при моем отце твой предшественник, добруга Кату-Ату, предпринимал попытки присоединить горные территории к добровольской Зинте, вновь сделать Зинту целой. Рассказал ли тебе Вершина, сколько добровольцев лежат в пропастях, погребены под обвалами, утоплены в горных озерах или нашли свою смерть в зинтакских ловушках?