Освобождение
Шрифт:
Гордон наклоняется и кладет руку мне на спину.
— Бабушка Мигеля со стороны его матери. Одна из этих суперрелигиозных бабулек. Думает, что святая вода отгоняет демонов, и все такое.
— Если Вы не возражаете, я бы хотел начать.
— Да, я был бы Вам очень признателен.
Я читаю молитву очень быстро и официально, так же, как и сотни раз до этого. При этом пытаюсь не смотреть на парня слишком часто. Я изо всех сил стараюсь не забывать о причине, по которой он сейчас лежит на больничной койке. По правде говоря, мне хотелось
Хотя после этого они безусловно меня прикончат.
— Спасибо, что пришли, падре. Это очень много значит для нашей семьи и друзей.
— Конечно. Держитесь.
Жалкий финал этого дерьмового шоу, но я рад, что оно закончилось. Ополаскивая руки в раковине, я оглядываюсь на болтающего с молодой женщиной Гордона, и вдруг слышу голоса говорящих у палаты мужчин.
— Сегодня вечером. Мы схватим девчонку. Пара часов, и она заговорит. А потом покажем избившему ее гандону, как мы заботимся о своих.
Дерьмо. Они нападут на Арасели. И, по-видимому, на меня, но мне сейчас важнее судьба девушки.
— Скажи Гордо, что мы уходим. Мы завалим этого pinche maric'on ещё до полуночи. (Pinche maric'on (исп.) — «грёбаный педик» — Прим. пер.)
Один из мужчин проскальзывает позади меня, и я краем глаза за ним наблюдаю, задержавшись у раковины. Когда он снова поворачивается в мою сторону, я вытираю руки и даю этой троице отдалиться от меня на некоторое расстояние. Как только они спускаются в холл, я следую за ними, ругая себя за то, что у меня все еще не созрел никакой план.
Не спуская с них глаз, я выхожу из больницы на парковку, и, когда они наконец выезжают на главную улицу, держусь от них на расстоянии нескольких машин.
Надеюсь, мне не придется молиться еще над тремя телами. Но если такое случится, или Арасели пострадает от задуманной этими прихвостнями мести, я готов сказать пару не совсем тёплых слов от имени Господа.
Мы едем по уже знакомой мне дороге до самого Холдридж-стрит, а я изо всех сил напрягаю мозги в поисках плана. Я не могу себе представить, что они ворвутся к родителям Арасели, но это ведь члены банды, а не наемные убийцы. Они скрываться не привыкли.
Я готовлюсь свернуть на Сапфир-стрит, но к моему удивлению они едут дальше. Внутреннее чутье подсказывает мне оставить машину возле дома Арасели и понаблюдать, но, вдруг им известно, где она сейчас. Возможно, у подруги.
Дорога обрывается в тупике, и я чувствую в груди первый неприятный холодок, когда стоящая передо мной машина вдруг поворачивается ко мне. В моем зеркале заднего вида вспыхивает яркий свет фар, и я вижу на обеих сторонах улицы еще две машины, заблокировавшие мне путь назад. Вокруг продолжают загораться фары, и я понимаю, что окружен машинами.
Я в ловушке.
Как бы то ни было, я осторожно наклоняюсь к бардачку и кладу на колени пистолет. Расправив
В свете горящих фар мерцает приближающийся к моей машине силуэт человека. Он идет медленным и легким шагом победителя.
— Руки на руль, чтобы я их видел, падре.
Мужчина держится на расстоянии и, наставив на меня пистолет, расплывается в улыбке под стать своему самодовольному тону. Когда я медлю, слишком занятый подсчетом своих шансов, он качает головой.
— Да брось. Ты не настолько глуп. В смысле, тебе конечно удастся всадить нехилую пулю мне в череп, но ты окружен по меньшей мере полудюжиной автомобилей, в каждом из которых тебя держат под прицелом три-четыре ствола. Шансов выжить у тебя примерно столько же, сколько и у пирога из дерьма на слёте мух.
Даже когда он это говорит, я все еще судорожно соображаю, но теперь ясно одно.
— Ты — Эль Кабро Бланко. Белый Козёл.
— Знаю, что ты, скорее всего, ожидал чуть больше помпезности.
Даже если они откроют по мне огонь и изрешетят меня свинцом, я все равно смогу прикончить человека, уничтожившего мою семью. Человека, убившего моего сводного брата.
— Должен признать. Ты не был первым в моём списке подозреваемых. Ты мне и впрямь нравился, падре. У меня разрывается сердце от мысли, каким же мерзким куском дерьма ты оказался.
Мои пальцы сжимают спусковой крючок лежащего у меня на коленях пистолета. Как он и сказал, всего один быстрый выстрел в голову. И в все будет кончено. Я думаю о Вэл и Изабелле. О справедливости, которую я восстановлю, убив этого ублюдка. Я думаю об Айви и о том, как прикончив его, не дам ему сделать ее следующей жертвой.
— Что скажешь, если ты сейчас положишь руки на руль, как я просил, и мы немного поговорим. По-моему, справедливо?
Еще несколько секунд я обдумываю свои шансы, которые просто невозможно просчитать.
Наконец, я выпускаю из пальцев лежащий у меня на коленях пистолет и кладу руки на руль.
— Конечно. Давай поговорим.
37.
Айви
— Где ты была прошлой ночью?
Под моим балконом на тротуаре сидит Серхио, зажав в губах сигарету. Сейчас половина одиннадцатого — поздновато для окончания его смены, что наталкивает меня на мысль, а не ждал ли он меня.
Наши уже ставшие привычкой вечерние беседы помогают мне не сойти с ума, пока я томлюсь в своей импровизированной башне. Но спрашивать, где я была, — это уже перебор.
— Не твое дело.
— Извини. Я просто хотел с тобой поговорить, вот и все.
— Мне тоже нравятся наши беседы, но буду с тобой откровенна. Мало того, что я вдвое старше тебя, что уже абсолютное табу, у меня к тому же есть парень.