Освобождение

Анташкевич Евгений Михайлович

Мироныч шёл не оглядываясь. Он взошёл на крыльцо под красным фонарём, дёрнул дверь и подозвал Ванятку. Тот быстро открыл и сразу отпрянул.

– Что там?

Ванятка стоял в шаге от открытой двери и зажимал пальцами нос.

Степан понюхал, из двери тяжело пахло гнилым.

– Да, щас бы противогаз не помешал. – Он закрылся носовым платком и вошёл. В помещении запах стоял повсеместно и равномерно. Мироныч, будто не чувствуя его, почему-то сразу стал подниматься по широкой центральной лестнице, устланной толстой синей ковровой дорожкой. Он шёл не оглядываясь. Степан устремился за ним, потом оглянулся на Ванятку, у того никогда не было носового платка, он семенил, закрыв нос и рот шляпой, – не зря Саньгэ выдал, как знал, что пригодится, – поэтому ему дышалось плохо вдвойне.

Мироныч поднялся по лестнице, повёл носом и пошёл к одной из открытых на этаже дверей. Это была дверь в сервировочную. Степан заглянул туда через плечо Мироныча и увидел, что на столе валяются остатки еды, а на полу лежит наполовину вытекшая бутылка водки. Мироныч вышел из сервировочной и повернул налево. Он дошёл до последней двери, там оказался кабинет с письменным столом и сейфом, ящики стола были выдвинуты, дверь сейфа открыта, и было видно, что и там и здесь все пусто, а на полу валяются какие-то бумаги.

– Нет, это не здесь! – сказал он и пошёл по коридору направо в другой конец. Он шёл, толкал двери справа и слева и только заглядывал. Он толкнул последнюю дверь справа. Степан вошёл вслед за ним и отпрянул. На полу головой в камине лежал человек, Мироныч уже сидел рядом с телом на корточках. Человек лежал ничком.

– Это не Сорокин, – сказал он. – Этого я не знаю!

– Можешь его перевернуть? – с трудом сдерживая тошноту и прикрывая рот платком, попросил Степан.

– Могу, отчего же не могу! – Он перевернул труп. – Нет, так ничего не понять… надо накрыть его чем-то, чтобы не смердел, плотным, жаль нет брезента… Только окна открывать нельзя, воронья и чаек налетит, клевать…

Степан вглядывался в чёрную, обожжённую голову без волос.

– Войти невозможно…

– А ваши придут, у них чё, противогазов не будет?

– И то правда!

Мироныч вглядывался в обезображенное лицо.

– Кажись, я догадываюсь, кто это…

Он не успел договорить, как послышались торопливые шаги в коридоре, и в кабинет вбежал Ванятка.

– Там в саду кто-то есть! – просвистел он шёпотом.

– Где?

– Тама! – сказал Ванятка и махнул рукой в сторону окна.

– Кто?

– Я видел из окна, за кустами…

– Пойдем, покажешь!

Степан и Ванятка подошли к окну, и Степан отодвинул штору:

– Где?

– Вон, в дальнем углу, за кустами, отсюда не видно, а с первого этажа видно!

Степан услышал за спиной дыхание Мироныча, тот встал на цыпочки и пытался заглянуть через плечо Соловьёва.

– Я его узнал!

– Кого?

– Этого, – сказал Мироныч и показал пальцем на труп. – Мы за ним ходили, несколько лет назад, когда о нём газеты японские писали, это комбриг Юшков. Нам Номура приказал. А туда, – он показал рукой в сад, – надо бы сходить, дом пустой, а в саду… – он посмотрел на Ванятку, – можа, кто-то… Так получается?

Ванятка кивнул, они подошли к трупу, взяли ковровую дорожку и накрыли ею тело.

– Идём! – сказал Степан.

Они вышли в сад, первым шёл Мироныч, Степан шёл за ним и удивлялся, как хорошо Мироныч ориентируется в этом заведении: «Наверное, бывал тут, и не раз!» Он с удивлением смотрел на тщедушную старческую фигуру Мироныча и думал: «Видать, это сухое деревце выросло-то в сучок! А ещё о бабке своей печётся!»

В саду росли вишни и яблони, в середине был овальный, вытянутый узкий прудик, через который был перекинут красивый, как игрушечный, бамбуковый мостик. Вдоль ограды по периметру росли кусты шиповника.

– Где ты чё увидел? – шёпотом спросил Степан Ванятку.

– Бона, нагнитесь пониже, с-под кустов уже видать ноги, видите?

Они подошли к углу метров на пять, Степан на ходу пригнулся и действительно увидел туфли человека, сидящего на корточках за кустом около забора. Мироныч оглянулся на Степана, тоже пригнулся и неожиданно остановился так, что Степан наткнулся на него.

– Туфли Капитоныча! – прошептал он. – Есть оружие?

– Опасен? – почему-то спросил Степан и вытащил браунинг.

– Бог весть!

Они подошли вплотную к кустам, раздвинули их колючки и увидели сидящего на корточках человека.

– Он! – прошептал Мироныч.

Он подошёл к Сорокину.

Тот сидел, прислонившись спиной к забору, и качал головой взад и вперед. В ногах у него стоял с разинутой пастью пустой смятый саквояж, на который свисали его безвольные руки.

– Что-то шепчет! – тихо сказал Мироныч и вплотную прислонился ухом к губам Сорокина.

Степан тоже подсел к Сорокину и увидел его полуприкрытые с опалёнными ресницами веки.

Сорокин беззвучно шевелил губами.

Мироныч отодвинулся и обречённо сказал:

– Видать, отбегался Михаил Капитонович, дорогой мой начальник! Какую-то прабабушку вспоминает…

* * *

Александр собрал своих ребят в саду, в доме тридцать человек не поместились, в первом ряду был Серёжа Арцишевский.

– Поговорим коротко! На длинные разговоры нет времени! Серёжа, сколько твоих?

– Шестеро!

– Хорошо! Вы пойдёте со мной! Машина есть?