Освобожденная инопланетным воином
Шрифт:
Она идёт к нам, и она не выглядит счастливой.
— О-о, — говорит Джозет.
Зои хмуро смотрит на него, подходя к нам.
— Что это, черт возьми, было?
Он смотрит в землю.
— Мне жаль.
— Да тебе должно быть жаль. В каком мире ты живёшь, где может посчитать отличной идеей предположить, что беременная женщина умрёт, пока та женщина рожает перед тобой и без отца её ребенка?
Он молчит, а она качает головой, явно раздраженная.
— Откуда у тебя вообще такие мысли?
Я прочищаю горло.
— Он
Она фыркает.
— А что знает Каликс?
— Браксийцы рожают крупных детей. Человеческие самки маленьких.
— Маленьких и крепких, — огрызается она.
Мы с Жозетом киваем, и Зои вскидывает руки.
— Мы поговорим об этом позже, — обещает она, удаляясь.
Пока я наблюдаю, как моя маленькая целительница командует окружающими воинами вдвое больше неё, я становлюсь твёрже, как камень.
Но так было всегда. С того момента, как я увидел её, сжавшуюся в той клетке, я словно узнал другую половину своей души. Её глаза были прищурены, когда она посмотрела на меня, как будто просила меня подойти, усталость и боль были отчетливо видны на её лице. Я знал, глядя на крошечную самку, которая была так близка к тому, чтобы сломаться, но все ещё боролась… Я знаю, что она моя.
Я пока отбрасываю эту мысль и сосредотачиваюсь на подготовке охраны Невады и ребенка.
Невада сидит в телеге, а Ракиз приказывает всем занять свои позиции. Теперь он напряжен, его брови нахмурены, когда он сердито осматривается вокруг, и легко понять, почему.
Если дохоллы планируют ещё одно нападение, сейчас самое подходящее время для этого.
Зои
Мы все на грани, гадая совершат ли на нас нападение, но, к счастью, дорога обратно в лагерь проходит без происшествий.
Когда мы проходим, земля усеяна обгоревшими телами дохоллов на одной поляне, и ветер доносит до нас дым. В какой-то момент из глубины леса доносится сотрясающий землю рёв, и Невада улыбается своей дочери.
— Дядя Драгикс недоволен, — шепчет она.
Я смеюсь.
Я навсегда запомню весь ужас пути от нашего лагеря до той пещеры, но мне кажется, что нам потребовалось всего несколько мгновений, чтобы вернуться обратно, пока я сидела в повозке с Невадой.
Её дочь всё ещё лежит, прижавшись к коже груди мамы, и обе они обернуты кучей воинских рубашек, чтобы согреть.
Как только мы возвращаемся в лагерь, он взрывается ликованием, со всех сторон раздаются аплодисменты, когда повозка катится по крадису.
Невада улыбается, а грудь Ракиза надувается от гордости. Он осторожно берёт Неваду на руки и несёт её и ребёнка в ташив. Мони следует за ними, чтобы провести последний осмотр Невады и убедиться, что ребёнок взялся за грудь, и я вздрагиваю, когда Тагиз берёт меня за локоть.
Я моргаю. Я всё ещё стою снаружи, глядя на ташив, мой разум находится в сотне миль от меня.
Тагиз на мгновение
— Тебе нужно отдохнуть, — хрипло говорит он.
Я киваю. Я так устала, что чувствую, будто хожу во сне, последствия выброса адреналина сильно ударили по мне.
— Позволь мне просто проверить состояние Невады. Я хочу убедиться, что ей ничего не нужно.
Он кивает и ждёт у двери. Невада улыбается мне со своей кровати. Арана стоит рядом с ванной, наблюдая за наполнением ванны, и улыбается Неваде.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю.
— Полностью влюблена, — бормочет она.
Ребёнок издает тихий писк, и я наклоняюсь.
— Она хорошо зацепилась?
— Да, слава богу. А Мони сказала, что мне даже швы не нужны. Что касается родов в пещере, я заявляю, что они прошли успешно.
Я вздыхаю.
— Давай никогда больше так не делать.
Она смеется.
— Спасибо, Зои. Я знаю, что говорила это раньше, но без тебя я бы не справилась.
— О, ты бы справилась. — Я улыбаюсь. — Ты, наверное, убила бы всех этих дохоллов, пока рожала эту прекрасную малышку.
Она улыбается мне, и я наклоняюсь погладить мягкую головку её дочери.
В другой комнате Ракиз отдаёт приказы, шагая взад и вперёд, разговаривая с группой воинов.
— Ты хочешь подержать её? — предлагает Невада.
Я протягиваю руки.
— Давай.
Теперь, когда она вся вымыта, и я не несу ответственности за её появление на свет, я могу просто наслаждаться объятиями.
— Боже, она такая маленькая.
Невада ухмыляется.
— Она не почувствовала, что всё выходит из-под контроля. Моя киска никогда не будет прежней.
— Бедная твоя мамочка, — бормочу я ребенку. — Это цена, которую мы, женщины, платим за чудо.
Я возвращаю своё внимание к Неваде.
— Ты знаешь, как ты назовешь её?
Взгляд Невады полон любви, когда я глажу мягкую щёку её дочери, вдыхая запах новорожденной.
— Мы всё ещё думаем об этом.
Ракиз входит в комнату, его взгляд сразу же падает на лицо Невады, а затем на его дочь.
— Я дам вам отдохнуть, — говорю я. — Дай мне знать, если тебе будет нужно что-нибудь. Я уверена, что весь лагерь будет умолять тебя присмотреть за малышкой, но я первая в очереди.
Ракиз улыбается мне, забирая ребёнка из моих рук. Он держит свою дочь так, как будто всю свою жизнь делал это, и она была такой крошечной в его огромной руке. Другой рукой он обнимает меня, и видно, что у него кружится голова от счастья.
— Спасибо, — шепчет он, и я улыбаюсь ему.
— Пожалуйста.
Я выхожу в тёмную ночь, воздух холодит мою кожу. Удивительно, но Тагиз всё ещё ждет, прислонившись к ташиву и глядя на звезды.
— Ты была невероятна сегодня, маленькая целительница, — говорит он, встречая мои глаза.