Освобожденная инопланетным воином
Шрифт:
— Ты здесь, чтобы официально отречься от меня? — мой голос хриплый, и я хотел бы взять свои слова обратно, когда она вздрагивает.
— Я… я понимаю, почему ты так думаешь, Тагиз. Но нет. Я бы хотела поговорить с тобой.
Часть меня хочет отказать ей.
— Отец послал тебя, чтобы убедить меня передумать насчет спаривания с Малис?
— Нет. Он не знает, что я здесь. — Я хмурюсь при этом, и она одаривает меня тонкой, обнадёживающей улыбкой. — Пожалуйста, Тагиз.
Я оглядываюсь, замечая любопытные взгляды, наблюдавшие
Если я вообще могу называть её мамой.
Её руки дрожат, и я вздыхаю.
— Я знаю тихое место.
Я отвожу её к ручью, к моему любимому месту, где мы с Зоей были вместе. Мне кажется, что с того дня прошли годы, и я хмуро смотрю на воду, прежде чем жестом предложить маме сесть на большой плоский камень.
Её глаза становятся мечтательными, когда она смотрит в воду, и на мгновение единственные звуки исходят от ветра, свистящего в деревьях, и воды, журчащей по гладким камням.
— Чего ты хочешь, матушка?
Она поворачивает голову, и я напрягаюсь, когда увидел её глаза блестевшие от слез.
— Я должна была быть для тебя лучшей матерью, — бормочет она.
Я хмурюсь.
— Что ты имеешь в виду?
— Я потерпела неудачу как мать. Моя работа заключалась в том, чтобы защитить тебя, чтобы ты чувствовал себя в безопасности. Вместо этого я заставила тебя почувствовать, что ты должен заслужить нашу любовь.
— Отец ясно дал понять, какие у меня задачи, когда сказал, что возьмёт меня как своего.
Она покачала головой, и слеза скатилась по её щеке.
— Твой отец никогда не говорил тебе правды. Я увидела тебя в тот день. Я заглянула в кради, куда он тебя посадил, и увидела, что ты сидишь там, такой одинокий. Ты был слишком маленьким, слишком худым, но плечи были расправлены, голова поднята. Я поняла, что ты станешь свирепым воином. Но что более важно, я знала, что ты мой.
— Ты…
Она кивает.
— К тому времени твой отец был близок к тому, чтобы отказаться от мыслей о собственных детях. Он был в ярости на меня.
Я скриплю зубами, думая о словах Зои.
— Возможно, это его тело не позволяло тебе иметь ребенка, — говорю я, и её рот открывается.
— Как… хотя это уже неважно.
Я вздыхаю.
— Так почему же он предложил мне сделку?
Она поворачивает голову, смахивая очередную слезу с лица, и смотрит в воду, как будто она содержит все ответы вселенной.
— Я была лучшей подругой королевы племени, — бормочет она. — Даже тогда принудительные вязки не допускались. Мои родители назвали наш брак «договоренностью», но было ясно, что мы с твоим отцом подчинимся, иначе нас заклеймят как бесчестных.
Я скриплю зубами.
— А король племени знал?
— Нет. Но знала его пара. Когда я сказала ей, что недовольна своим браком и по какой причине, она
У меня отвисла челюсть. Сама мысль о таком немыслима. Отец стал бы посмешищем.
— Какое это имеет отношение ко мне?
— Когда я увидела тебя, я не увидела воина. Я не увидела способ встать рядом с королём или королевой племени. Я увидела своего сына. Я увидела мальчика, которого буду воспитывать как родного. И я сказала это твоему отцу. Я сказала ему, что ты наш сын, и если он не примет тебя как нашего, я приму предложение королевы племени.
В моей груди начинает разливаться тепло.
— Должно быть, он был в ярости.
Она кивает.
— Да. Но он также увидел, как ты сражался. Он восхитился твоей храбростью и умением обращаться с мечом уже тогда. Он сказал мне, что мы примем тебя, и ты будешь расти как наш сын при определённых условиях.
— Я буду тренироваться до тех пор, пока не попаду в ближайшее окружение Ракиза и не спарюсь с женщиной, которую он выберет.
— Да.
Я нахмурился, отвернувшись, но рука моей матери остановила моё движение.
Я хмурюсь.
— Почему ты рассказала мне всё это?
— Потому что ты мой сын, — шепчет она. — Ты стал моим с того момента, как я увидела тебя. Я люблю тебя больше, чем я могла себе представить. И когда я услышала, как ты защищаешь свою любовь к своей самке, я поняла, как сильно я причинила тебе боль своими действиями.
Она всхлипывает, и я не могу сдержаться. Я тяну её в свои объятия. Я так давно не обнимал маму, что забыл, какая она маленькая. Она кажется тонкокостной и хрупкой, и эта мысль вызывает у меня приступ паники.
— Матушка…
— Мне нужно, чтобы ты знал, Тагиз. Я люблю тебя так сильно, что иногда по ночам я смотрела на крышу нашего кради и думала о том, что могу тебя потерять. Мне приснилось, что твой настоящий отец всё ещё жив, и он придёт забрать тебя у меня, и мне придётся притворяться, что я счастлива за тебя. Каждый раз, когда ты уходил на охоту, я целыми днями лежала в своих мехах, просто умоляя богов вернуть тебя ко мне. Я согласилась с планами твоего отца, потому что это была наша сделка. У него появится сын, который будет соответствовать его планам на будущее, а у меня будешь ты.
Я уставился на неё, ошеломлённый. Всё это время я думал, что оба моих родителя считали меня не более чем инструментом, который они могли использовать, чтобы держать их в благосклонности катая.
— Я… тоже люблю тебя, мама.
Она кладёт голову мне на грудь и заплакала.
Я прижал её к себе, глядя на воду. Теперь я ещё больше злюсь на отца за то, как он обращался с моей мамой. Но какая-то маленькая сломанная часть меня начала заживать. Один из моих родителей любит меня. Она настолько сломлена, что замочила мою рубашку своими слезами.