Освобожденная возлюбленная
Шрифт:
Его дорога домой закончилась в глубинах города, который был меньше того, что она видела из его машины, но всё же впечатлял своими высокими зданиями, асфальтированными дорогами и красивыми, возвышающимися мостами, пересекающими широкую реку. Колдвелл был воистину прекрасен ночью.
Она пришла лишь за тайным прощанием.
Когда Мануэль заехал в какое-то подземное помещение для средств передвижения, Пэйн оставила его одного. Цель была достигнута, ведь он в безопасности добрался до своего дома, и она знала, что пора уходить.
Но, увы, она осталась
Уступив своему сердцу, она взмыла вверх, ещё выше… появившись на наружной террасе его квартиры… и обнаружила Мануэля, когда он выходил их кухни, направляясь в гостиную. Он явно не прочно стоял на ногах, постоянно врезался в мебель… но не потому, что свет был выключен. Из-за выпивки в его руке, без сомнений.
Или, если быть более точным, из-за спиртного, выпитого в добавок к той бутылке пива.
Оказавшись в своей комнате, он не столько разделся, сколько сорвал с себя одежду, а потом ступил в душ. Когда он вышел из ванной комнаты, с него текла вода, и Пэйн захотелось плакать. Казалось, было так сложно осознать, что всего день назад она впервые смотрела на него в таком виде… хотя, воистину, ей казалось, что она протянула руку сквозь время и прикоснулась к тем электрическим моментам, когда они были на грани… не просто в настоящем, но и в будущем.
Не более.
Он сел на кровать… потом откинулся на матрас.
Когда он вытер глаза, опустошение Пэйн достигло апогея. Как и её нужда подойти к нему…
— Пэйн.
Вскрикнув, она резко крутанулась вокруг оси. В противоположной части террасы, на лёгком ветру стоял… её близнец. В мгновение, когда Пэйн взглянула на него, она поняла, что в нём изменилось что-то. Да, его лицо уже зажило от порезов, полученных от разбитого зеркала… но изменилась не внешняя оболочка. Он стал другим изнутри: ушло напряжение, гнев и пугающий холод.
Когда ветер взъерошил её волосы, Пэйн попыталась быстро собраться, стирая слёзы, мерцающие в её глазах. — Как ты узнал… что я была…
Рукой, обтянутой перчаткой, он указал наверх.
— У меня здесь пентхаус. На вершине здания. Мы с Джейн как раз уходили, когда я почувствовал тебя здесь.
Ей следовало знать. Она могла чувствовать его мис… как и он мог чувствовать её защиту.
Как она хотела, чтобы он прошёл мимо. Последнее, что ей нужно, так это очередной раунд указаний от властного мужчины. К тому же, король уж дал ей указ. Не похоже, что решение Рофа нуждается в поддержке её брата.
Она подняла руку, останавливая его прежде, чем он сказал хоть слово о Мануэле.
— Меня не интересуют твои речи, которые я уже слышала из уст короля. Я уже ухожу.
— Ты стёрла ему память?
Пэйн вздёрнула подбородок.
— Нет. Он пригласил меня, и произошло… неприятный инцидент…
Рык её брата был громче ветра.
— Что он сделал тебе…
— Не он. Боги, прекрати… ненавидеть его. — Потерев виски, Пэйн задалась вопросом, а взрывалась ли чья-нибудь голова на самом деле… или все на Земле чувствовали подобное время от времени? — На нас напал человек, и в процессе обезоруживания его…
— Человек?
— Да… и в процессе этого, я ранила мужчину, вызвали полицию и…
— Ты обезоружила человека?
Пэйн гневно посмотрела на близнеца.
— Когда ты забираешь оружие у кого-то — это называется «обезоружить», не так ли?
Вишес сузил глаза.
— Да. Так.
— Я не могла стереть память Мануэлю потому, что он не смог бы ответить на вопросы полиции. И я здесь… потому что хочу убедиться, что он добрался домой целым.
В последовавшей тишине, Пэйн осознала, что только что завела себя в угол. Защищая Мэнни, она подтвердила заявление брата, что желанный ею мужчина не сможет позаботиться о ней, да какая разница. Учитывая, что она собиралась подчиниться королю, у неё с Мэнни в любом случае не было будущего.
Когда Вишес собрался открыть рот, Пэйн застонала и приложила руки к ушам.
— Если у тебя есть хоть какое-нибудь сострадание, ты оставишь меня одну в моём горе. Я не могу выслушать причины, по которым я должна покинуть его… я и так их знаю. Прошу. Просто уйди.
Закрыв глаза, она отвернулась, молясь их матери на небесах, чтобы Вишес выполнил её просьбу…
На плечо опустилась тяжёлая и тёплая рука. — Пэйн. Пэйн, посмотри на меня.
На сопротивление не осталось сил, и она, опустив руки, встретила его мрачный взгляд.
— Ответь на один вопрос, — сказал её близнец.
— Какой?
— Ты любишь ублю… его. Ты его любишь?
Пэйн посмотрела сквозь стекло на лежащего на кровати человека.
— Да. Я люблю его. Если ты попытаешься разубедить меня, заявив, что я мало пожила, чтобы судить об этом, я скажу тебе… отвалить. Мне не обязательно знать мир, чтобы понимать желания моего сердца.
Повисло длинное молчание.
— Что сказал Роф?
— То же, что и ты. Что я должна стереть себя из его воспоминаний и впредь никогда больше не искать с ним встреч.
Когда её брат ничего не добавил, Пэйн покачала головой.
— Почему ты всё ещё здесь, Вишес? Ты пытаешься придумать слова, чтобы уговорить меня вернуться домой? Избавлю тебя от усилий — я вернусь с приходом рассвета… и я подчинюсь правилам, но не потому, что так удобно — тебе, королю или мне самой. А потому, что так безопасней для него… Ни к чему, чтобы такие враги, как ты или Братство, мучили его из-за моих чувств. Так что, всё будет, как ты хочешь. Но… — она посмотрела на Вишеса, — я не стану стирать его память. Его разум слишком ценный, чтобы разрушать его… и Мануэль не вынесет очередной подчистки. Я не приду сюда более, и тем самым обеспечу его безопасность, но я не обреку его на безумие. Этого не случится… от него я видела лишь добро. Он заслуживает большего, чем быть использованным и выброшенным.