Освоение времени
Шрифт:
Но кто и зачем? Перли или тарсены, так часто упоминаемые Учителями?
Он мог делать любые предположения. Отщепенцы во главе с Радичем? Так они на такие временные расстояния не ходят. Они не могли создать подобный агрегат или машину по определению: у них на то ни знаний, ни умений, ни возможностей.
Эта штука, что несёт его, судя по всему, какой-то механизм. Механизм в поле ходьбы? К тому же действующий здесь самостоятельно? Робот или новый вид аппаратчика? Не из того будущего, где он уже побывал? То есть… Опять же — перли или тарсены?
Нет никаких перлей!.. Нет никаких тарсенов!.. И никто его не тянул за собой, сам вздумал проверить ниточку.
Ну, зачем ему, спрашивается тогда, надо было потратить столько времени и сил, чтобы как заворожённому, идти к горам недоступности, если Уленойк, вождь племени ылымов и ходок во времени, которого он собирался сегодня навестить, родился и живёт всего в пятом тысячелетии до нашей эры?
Они договорились встретиться в древней Амазонии, и определили место встречи. Уленойк, одноглазый, могучий и энергичный ходок, обещал сводить Ивана к какому-то ущелью и показать необычных то ли зверей, то ли каких-то существ, не похожих на людей и якобы разумных.
— О, Ваня! — экспансивно потрясал вождь ылымов перед собой громадными кулаками. На языке ходоков он, однако, говорил не слишком хорошо, оттого речь его была, как бы рваной, от слова к слову. А Иван ещё плохо пользовался лингвамом, чтобы с ним говорить на его родном языке. — Ты там… удовлетворишь свой интерес… к необычайному. Такое редко может увидеть человек… Поверь мне. Я сам… Но, Ваня!.. Опасно, Ваня. Как там опасно!.. У-у…
В чём состоит опасность, сколько его ни расспрашивал Иван, Уленойк ничего определённого объяснить не мог. Он закатывал глаза, кривил сочные губы и пытался что-то изобразить жестами, что должно было, по-видимому, показать степень возможной опасности, а не её суть. Поэтому, собираясь к нему, Иван на всякий случай экипировался соответствующим образом: надел бронерубаху, снятую последний раз семь лет назад и без надобности провалявшуюся в кладовке, в рюкзак засунул бластер — подарок из будущего — и метров пятьдесят тонкой верёвки. Верёвка появилась по его инициативе: ему казалось, раз есть ущелье, значит, нужна верёвка. Кроме того, взял еды, пистолет ТТ, приобретённый по случаю (сходил в годы войны, там такого «добра» можно было найти не слишком напрягаясь), нож в ножнах, одел новенькие, недавно купленные, кирзовые сапоги, а также прочные джинсы и куртку с капюшоном.
Поход к Уленойку и далее с ним к неведомым существам числился в плане Ивана на этот раз первым этапом пребывания в прошлом. Затем он собирался вернуться ближе к будущему, во Францию времён последнего Меровинга. Там его ожидала — надежды юношей питают — прекрасная Лоретта…
Вернее, ему очень хотелось, чтобы она ожидала его. И надеялся, что в этот раз у него получится всё, как было задумано, и Лоретта примет его ухаживания…
Столкнулся он с нею в одной из вылазок в прошлое случайно. Она его приворожила. Иван сам для себя использовал это мистическое слово: приворожила, потому что в первый раз видел её всего несколько минут. Потом он негласно погостил рядом с нею с неделю. Вокруг неё вилось с дюжину купцов, рыцарей, а вернее большей частью обычных проходимцев, привлечённых не только её красотой, но и тем, что оставалось после смерти её отца в предместье небольшого городка — Парижа, где Лоретта проживала на правах хозяйки таверны. Пришлось с некоторыми не в меру вспыльчивыми претендентами подраться. В результате таких стычек получил несколько болезненных уколов и порезов в разных точках тела, что послужило предметом язвительных замечаний Сарыя. Несколько дней, проведённые рядом с девушкой, окончательно занозили сердце Ивана её красотой и обаянием, а главное, неприступностью.
Но в этот раз он надеялся…
Так нет же! Прибежал непонятно зачем к горам недоступности почти на одном дыхании. И с бестолковым любопытством вознамерился что-то высмотреть в темноте через щель в воротах. Ну, не наваждение ли это?
Несут вот его теперь, как несмышлёныша какого-то…
«Всё, — решил он», — пора выходить в реальный мир.
Но вспомнил. Тут же закрытое пространство, нечто вроде пресловутого мешка Сола, о котором с трепетом упоминают ходоки. И ещё одно. Он даже не мог сам себе признаться, что ему, как бы то там ни было, — интересно.
Кто, что и куда?
Что это за штука на него попала? Куда и зачем тащит?
Дорога времени такого ему ещё не преподносила. О подобном ни Сарый, ни Симон ничего не говорили. Впрочем, они никогда и не бывали в этом невероятном для них дальнем прошлом. Но всё-таки должны же существовать хотя бы легенды или предания у ходоков о чём-то похожем.
Все истории ходоков отличаются от последовательной передачи какого-либо предания от поколения к поколению, как это бывает у обычных людей. Ходоки, пересекаясь в прошлом для них времени с местными, по Симону, аборигенами, умеющими ходить во времени, узнают от них более свежие, так сказать, новости, принесённые теми из их собственного прошлого. То есть у ходоков передача от одного к другому «сказаний старины глубокой» происходит быстрее и точнее, поскольку может исходить от непосредственного участника тех событий.
Должны знать, но как видно, не знают…
Из мира размышлений его вырвали в реальный мир, где уже догорала вечерняя заря, и где кипела, бурлила, орала и суетилась большая толпа людей, стиснутая со всех сторон невысокими постройками вокруг небольшой площади. Клещи, охватывающие Ивана, ослабли, он почувствовал свободу и тут же упал вниз. Не высоко. Ноги упёрлись во что-то упругое, в спину впились какие-то перекладины. Иван, ещё до конца не понял, что произошло, но одно ему стало ясно — он очутился в тесноватой для него клетке. Над головой с сухим треском опустилась решётка, щёлкнул, или ходоку показалось, замок.
Иван судорожно ощупал себя и не обнаружил рюкзака.
— Крохоборы! — воскликнул он, однако не со злостью, а с удивлением.
Кому он понадобился? Рюкзак?
И сразу вспомнил — в рюкзаке еда и бластер. Забеспокоился, стал внимательно осматриваться. Оружие будущего в руках дикарей — это ли не самое страшное, что можно придумать?
Никто, по-видимому, не проявил особого интереса к новому действующему лицу на этой сумбурной сцене из неизвестного спектакля, имена режиссёра и автора которого Ивану также не были известны.
«Это и хорошо», — подумал он, так как роли своей пока не знал, и знать не хотел.
Ему всё ещё мнилось, что он случайный статист, подвернувшийся кому-то под нелёгкую руку, а значит, некий незначительный фон происходящему вокруг. Отсюда появилась надежда выкрутиться из непонятной пока что ситуации. Шансы на то были. В конце концов, и раньше, до того, как он стал ходоком во времени, в его неспокойной жизни щекотливые или опасные положения случались неоднократно. Не такие, конечно, интригующие, как сейчас, но случались. До сих пор он выходил из них без потерь для себя.
Это к слову.
На самом же деле он всё ещё не мог отойти от внезапных перемен в своих представлениях о дороге времени и… жизни. Да, жизни! Потому что всё вокруг подчёркивало: он не по своей воле очутился в этом странном месте, странным образом, в немыслимом прошлом, но среди… людей.
Вокруг были люди. Вот почему он находился в растерянности, а его мысли крутились вокруг надежды и шансов на то, что всё, мол, пройдёт, а его не коснётся, а если и коснётся, то мимоходом и безболезненно. Так что сейчас ему ничего не оставалось, как ждать и наблюдать.