Осыпь меня золотом
Шрифт:
– Понятия не имею, – повертел головой Куропаткин. – Я же говорю, что не пересекался с ним. Для меня вообще удивительно, как он на нас вышел.
– Ну, в этом как раз ничего удивительного нет, – сказала я. – Вы же в свое время с Бабуриным нашли Полежаева, а он уехал достаточно далеко от Новотроицка. Так что было бы желание. А у Разлогова оно, как видно, о-очень большое.
– Да уж, – вздохнул Куропаткин.
Я поднялась со стула и подвела итог:
– Значит, так. Сейчас я отправляюсь по делам, а вы лучше никуда не высовывайтесь.
И, попрощавшись с Николаем Ивановичем, вышла из его дома.
Размышляла я недолго. Знакомых в ФСБ – хороших знакомых, готовых по моей просьбе включиться в операцию, – у меня было не очень много. И, перебрав их всех в уме, я остановилась на кандидатуре майора Челышева. В телефонной записной книжке у меня хранился номер его сотового, и я прямо в машине набрала его.
Челышев Валерий Алексеевич ответил почти сразу же:
– Да, слушаю.
– Это Евгения, – представилась я.
– Да я понял, что хотела? – по-деловому коротко спросил майор.
– Пересечься можем? – в той же манере ответила я.
– Где, когда?
– Желательно прямо сейчас, где – не принципиально.
– Тогда давай где-нибудь в центре. Кондитерка у цирка подойдет?
– Вполне, – согласилась я. – Через двадцать минут встречаемся.
На этом мы и порешили с Челышевым. И в душе я очень обрадовалась, что все складывалось так удачно. По идее, Валерия вообще могло не быть в городе. Или он мог быть занят настолько, что встреча наша состоялась бы только спустя несколько дней, чего я не могла себе позволить. Время сейчас было дорого.
Позвонив на сотовый Ильичеву и убедившись, что у того все в порядке, я сообщила, что постараюсь не задерживаться долго, и поехала в центр города. Кафе, находившееся недалеко от тарасовского цирка и славившееся своими кондитерскими изделиями, всегда свежими и вкусными, не имело названия, но было известно практически всем.
Когда я вошла в него, Валерий уже стоял в очереди в кассу. Я кивнула ему и подошла.
– Ты пока иди столик займи, – проговорил Челышев. – А я все возьму на двоих. Или не доверяешь моему вкусу?
– Не вопрос, – покачала я головой и отправилась за столик.
Через пару минут мы с Челышевым уже пили крепкий, только что сваренный кофе и заедали сладостями: я – фисташковым мороженым, а он – пирожным со взбитыми сливками.
– Знаю, что ты к мороженому имеешь слабость, – подмигнул мне майор.
– Приятно слышать, что ты так внимателен к моим предпочтениям, – улыбнулась я в ответ. – А теперь постарайся столь же внимательно выслушать мой рассказ.
– Давай! – кивнул Челышев, и я начала.
Я тезисно изложила ему всю историю, начавшуюся несколько дней назад с того, как Владимир Ильичев нанял меня своим телохранителем. Потом прошлась по всем участникам и добралась до рассказа об уральских событиях. Единственное, о чем я умолчала, так это об убийстве Полежаева. Несмотря на то что погиб он от руки Бабурина, а не Куропаткина, и формально Николаю Ивановичу и Темниковой ничего не грозило, сейчас это преступление не было главным на повестке дня. Сейчас следовало разобраться с Разлоговым.
Челышев слушал меня внимательно, никак не выдавая своих эмоций, но было видно, что он размышляет. Когда я закончила говорить, Челышев продолжал хранить молчание, перейдя ко второй порции кофе.
– Что скажешь? – первой нарушила я паузу.
Челышев неопределенно покрутил в воздухе пальцами.
– Тебя что-то смущает? – продолжала допытываться я.
– Самая малость. Прежде всего то, где искать твоего Разлогова, – усмехнулся Челышев. – И это вопрос не по моей части. Этим уместнее заниматься все же милиции.
– Я понимаю, но уж больно дело серьезное, – сказала я.
– А если серьезно, Женя, то обрати внимание вот на что, – сдвинув брови, сказал майор. – Ты уверена, что в этот концерн вложены все деньги?
– В смысле? – не поняла я.
– Объясняю, – качнул головой Валерий. – Бандитский общак – сумма огромная. К тому же утерян он был бандитами лет пятнадцать назад, так?
– Ну… – согласилась я, еще не совсем понимая, к чему клонит майор.
– За это время деньги менялись и обесценивались много раз. Стал бы такой ушлый человек, как Полежаев, хранить их бумажках?
Я задумалась.
– Ну, может, и не стал бы. Но что это меняет?
– Та часть, что он вложил в автоконцерн, наверняка не покроет всю сумму общака, – уверенно произнес Валерий. – И потом, если мне не изменяет память, концерн «Эвита» открылся лет пять назад, так?
– Ты хочешь сказать, что у Полежаева оставались еще деньги? – посмотрела я Челышеву в глаза.
– Наверняка! – сказал тот. – И наверняка о том же не может не знать – или хотя бы догадываться – твой Куропаткин, а также Разлогов. И скорее всего, именно до этих денег он и добирается.
– То есть у Полежаева должен был остаться какой-то счет, так? – продолжала я смотреть на майора. – Валера, да не улыбайся ты так! Я же телохранитель, а не экономист! – не выдержала я.
– Ну, я тоже не экономист, – пожал плечами Челышев. – Но думаю, что-то он оставил. Счет ли, или что другое – не знаю.
– Так-так… – проговорила я. – А вот Куропаткин может знать.
– Вполне, – согласился Челышев. – А Разлогов, по всей видимости, нет. Иначе он давно бы нашел способ подобраться к этим деньгам в одиночку. Или они у самого Куропаткина, а он просто пудрит тебе мозги. И если это так, либо он знает, где их искать, то тогда можно попытаться использовать его как живца, чтобы выйти на Разлогова. Но это только после того, как Куропаткин даст свое согласие на помощь в операции. Ты уверена, что он согласится?