От -50° до +50° (Афганистан: триста лет спустя, Путешествие к центру России, Третья Африканская)
Шрифт:
«ГОСУДАРСТВЕННАЯ ГРАНИЦА … (затёрто слово «СССР») — священна и неприкосновенна. Все попытки её нарушить пресекаются!»
«ТАДЖИКИСТАН — ДЕМОКРАТИЧЕСКОЕ ГОСУДАРСТВО. ВСЕ ЕГО ГРАЖДАНЕ ОБЛАДАЮТ РАВНЫМИ ПРАВАМИ. Э.Рахмонов». — великая мудрость.
«КРАСИВ В СТРОЮ — СИЛЁН В БОЮ!» — рекламировал облезлых «строевых» солдат другой старый плакат. Истинность утверждений, написанных на плакатах, показалась мне сомнительной. Я вышел из элитной воинской части через дырку в заборе и оказался на трассе.
Но, не успел я пройти и ста метров в сторону посёлка (а основной посёлок оказался
Вернулись в часть (через дырку в заборе) и пошли в командирский дом. На втором этаже двухэтажного холодного кирпичного дома (отопление не работало лет пятнадцать) находилась квартира (двери без замков). Вошли; пятеро командиров под пятнадцатью одеялами спали в одной облезлой комнатке вокруг остывшей железной печки. Были не в состоянии говорить — из-под одеял раздались лишь таджикские и русские маты. Солдат вернул меня в казарму и велел ждать, пока проснётся комсостав.
Ещё часа два я подремал; наконец опять собрался и направился к выходу; меня проводили в командирскую. Высшие начальники пограничников всё ещё лежали под одеялами, от моего дыхания в комнате шёл пар. Всё же они проснулись (все пятеро) и решили проверить мои документы. Ловко перекидывали мой паспорт из одной кровати в другую, лениво спросили: где регистрация? Я показал месячной давности регистрацию в Мургабе, а вместо пропуска — справку АВП. Вероятно, им нельзя было меня отпускать просто так, а нужно было записать в какую-нибудь тетрадь… Но великое дело лень! Самый главный командир, запульнув в меня паспортом (вылезать из-под одеяла? Бр-рр-рр! Печка холодная, чая нет, хлебы в большой казарме ещё не поспели…) — «ступай!» Отпустили.
Вышел через парадный вход. Статуя пограничника с собакой, выцветшие плакаты и когда-то забетонированные дорожки. Половина зданий нежилые, над некоторыми вьётся дымок — всё же немного дровишек ещё есть. Железные скрипучие ворота. «Граница священна и неприкосновенна»… Поистине, пятьдесят человек китайского спецназа возьмут эту заставу в полчаса, вооружившись лишь электрическими фонариками!
…Озеро Каракуль — красивейшее место. Со всех сторон окружённое снежными пиками, самое высокогорное из больших озёр на территории бывшего СССР, особенно красиво ранним утром. Вершины гор прямо светятся на утреннем солнце, и белые коробочки домов тоже почти сверкают! Электрические столбы и провода, не нужные уже много лет; школа, мечеть и три придорожные столовые. Спешу в ближайшую из них.
В столовой были весьма рады моему появлению. Клиентов не было (машин-то на трассе нет!), хозяйка топила печку кизяками, поливая их соляркой. Чай, шир-чай, лепёшки, местные кефирно-молочные продукты из бидона. Уютно, хотя и холодно. Рядом, в соседней столовой, месяц назад мы с водителем оставили немца Клауса. Водитель обещал, что за его жмотскую сущность никто на трассе его не возьмёт. Где же он, Клаус? Значит, за месяц он всё же перевоспитался и уехал-таки.
От предложенных денег хозяева столовой отказались. Сказали, что сегодня кто-то из местных каракульцев поедет в Ош за товаром, может быть, возьмут и меня.
Я вышел на трассу, чтобы не пропустить машину — о чудо! Четыре сверкающих утренних КАМАЗа, в окружении снежных гор, ползли в мою сторону! О счастье! Конечно же, застопились. Это были киргизы, ехавшие из Хорога в Сары-Таш, а потом в Иркештам (на киргизо-китайскую границу). Значит, последний участок
Вниз ехать — не вверх, и, быстро миновав последний высокогорный перевал и таджикскую и киргизскую таможни, в два часа дня мы прибыли в киргизское поселение Сары-Таш. Здесь водители свернули на Китай (за барахлом), а я остался на трассе в отличном настроении. Тут, с Сары-Таша, всегда можно поймать хоть какую машину на Ош, они тут ходят чуть ли не каждый час.
Памирский тракт и заснеженные вершины остались позади.
Прощай, Таджикистан!
На въезде в Сары-Таш, кстати, произошло интересное явление. Подъезжая к закопанному в земле посту ГАИ и к шлагбауму, все четыре КАМАЗа остановились надолго. Начальник ГАИ отошёл, вернее, даже отъехал на несколько часов, а без него простые сотрудники не хотели брать на себя ответственность и пропускать транспорт. Там я и распрощался с водителями и пролез под шлагбаумом (задерживать пешехода гаишники не стали). Уже скопились и другие машины, кроме КАМАЗов. Так я и не знаю, сколько часов прождали водители в Сары-Таше. Вот глупость!
Не успел я пройти через Сары-Таш, как меня нагнал супер-автобус-вездеход «Урал», гружёный бесчисленными мешками и бидонами. Как оказалось, автобус шёл из селения Дараут-Коргон на юго-западе Киргизии (из тех самых мест, что мы посетили с Митей Ф. в 1999 году). Автобус выехал с другой дороги, мимо поста ГАИ, и затормозил мне. Я предупредил водителя о своей автостопной сущности.
— Только у меня нет места, — предупредил он.
— Ну я уж заберусь как-нибудь.
Открыли дверь — о чудо! Сразу за открытой дверью оказались мешки до самого потолка, так что и залезть было непросто. Внутри автобуса сохранилось всего лишь восемь сидений, они были заняты самии почётными пассажирами. Остальной объём, почти по самую крышу, был занят мешками с картошкой. Все прочие люди лежали на мешках, и я пролез и пристроился с ними. Тронулись. Автобус ехал в Ош.
Мои попутчики русским языком почти не владели, и разговор не клеился. Удалось только узнать, что все пассажиры, также и водитель — жители одного села, и они регулярно ездят в Ош продавать плоды своих полей. Зато по всему автобусу разносились звуки киргизских песен с кассеты, очень приятные звуки, правда, неизвестно о чём (про любовь, наверное).
Мы ехали очень долго, колёса периодически лопались, не выдержав многотонного картофельного груза. Когда меняли первое колесо, я вышел, но помощь не требовалась, так как все местные пассажиры уже были привычные к смене колёс и делали это коллективно. Пока мужики меняли колесо, одна из женщин-пассажирок прямо у дороги совершала намаз, и это было дивно: киргизы очень редко совершают намаз прилюдно, тем более женщины… В другом месте остановились на обед, потом опять меняли колесо — уже стемнело, я не вышел, ибо задремал на мешках. Потом вновь поехали, как мне казалось, очень медленно.
Под утро автобус опять остановился — как я предположил, вновь менять колесо. «Этак мы долго будем ехать в Ош», — подумал я сквозь сон, и перевернулся на другой бок. Почему-то все пассажиры, обойдя меня, вышли наружу. «Ну давайте, меняйте своё колесо», — подумал я, но меняли очень долго и тихо, так что как будто ничего и не происходило. «Может вам помочь», — подумал я, медленно проснулся и вынырнул из автобуса — и… ах! Наш автобус уже стоял на базаре, и продавцы, включая моих попутчиков, уже начали раскладывать содержимое своих мешков, бидонов и корзин. Я находился в Оше, столице Южной Киргизии; наступило утро, 15 сентября.