От А. Дети рок-н-ролла
Шрифт:
Наконец настал тот долгожданный день (кстати, 6 февраля, ровно через год после дня рождения группы!) – и тут оказалось, что наш барабанщик Евдоха что-то такое отпраздновал, что передвигался только по стенкам. Наконец силы его покинули окончательно, и ему ничего не оставалось, как расположиться на подоконнике, при этом сказав:
– Мужики, не волнуйтесь, я сейчас пивка попью, и всё будет в порядке.
Словом, решили за ним приглядывать и потихоньку настраивать злополучный аппарат «Эстрада», но видно, слишком увлеклись делом, что про Евдоху все забыли, а тот, в свою очередь, исполнил свою мечту с лихвою и где-то уснул, да так, что мы его совсем потеряли из виду.
На выручку подтянулся
– А сейчас перед нами выступят наши недавние выпускники… – и так далее.
Мы с видом суперзвёзд уже шли перед сценой под бурные аплодисменты зрителей. Надо сказать, что микрофонный шнур тянулся со сцены прямо в зал, и само собой, я об него запнулся так, что почти упал и пролетел на несколько метров вперёд, а микрофон вылетел из рук завуча и угодил прямиком в зрительный зал. Аплодисменты сменились диким хохотом, и наше появление на сцене лично у меня вызвало не только дрожь в коленках и вспотевшие ладони, а ещё и полную потерю дезориентации.
С безумными глазами и абсолютно чокнутым видом мы играли 6 песен и ждали, когда этот кошмар закончится. Спокоен был только Яшка, он с невозмутимым видом делал вид, что он крутой барабанщик и с силой лупил только по тарелкам, так что никто, ничего так и не понял. Совсем потерянные мы вышли со сцены, и как ни странно, нам долго хлопали и даже говорили, что, мол, всё круто и молодцы, так держать!
После случая с полётом микрофона меня прозвали «великим неувязком». Особенность к подобным казусам ещё долго преследовала меня по жизни и прошла лишь тогда, когда появилась полная уверенность в собственных силах и возможностях.
После концерта у нас состоялся серьёзный разговор с Евдохой; он, конечно, чувствовал себя виноватым и обещал не повторять подобных курьёзов. Ну а у нас появилась новая навязчивая идея сделать электрическую запись, только где и как – мы не знали. Найти выход из этой ситуации нам помог DJ местной дискотеки Влад Лукиных, или Лукич, как мы его называли. Совершенно безвозмездно Лукич, его друг Вовка Курлов и вся тамошняя компания дискотеки, в народе прозванной «Стекляшкой», была увлечена записью молодой группы. Хуже всех обстояли дела с барабанами, если гитары и голос писались в накладку и худо-бедно звучали, то ударные в силу акустики помещения звучали хуже ведра.
Выход нашёлся сам собой с появлением Порка. С Митьком в одной группе учился парень по кличке Порк, а по паспорту Денис Кабанов, который тоже занимался музыкой, что-то такое записывал и вообще был жутко всей этой кухней увлечён. Митёк привозил его первые записи на наш суд, на суд как уже более-менее сложившийся группы. Забавно было слушать. Огромное количество наложений раздолбанной гитары и вместе с этим низкий заунывный голос, лишённый каких-либо мелодий. Было отчасти и что-то такое Летовское, Башлачёвское… словом, всё очень мрачно. А потом появилось что-то новое. Неведомо откуда Порк обзавёлся эдакой самоиграйкой Yamaha и умудрился выжать из неё в свои опусы ритм-секцию из барабанов и миди-баса. Только тогда песни стали слушаться как-то статично, твёрдо и обретали хоть какие-то формы. Вот его Ямахой мы и воспользовались, используя её исключительно как драм-машину.
Записали мы всего-навсего 4 песни. Переписали суперхит «Дети подъездов» и три моих новинки: «Электрический шок», «Спички на стол» и «Мечта импотента». Качество записи приятно удивляло, всё было сделано в духе и стиле альбома «Звезды по имени солнце» Цоя, с драйвом и безумной энергетикой. Даже сейчас, слушая те записи, удивляешься – откуда столько наглости? «Электрический шок» даже начали крутить на дискотеке, правда, в пляс никто не шёл, но сам факт такой раскрутки нам льстил.
Ветер спел, он к ночи не спал
Опять мне скажет: «Ты от жизни устал,
Ты не мог пережить этот год»
Я повторяю слова ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ШОК
У кого-то есть дом, кто-то спит на земле
Кто-то ищет любовь, он сдал экзамен не шесть
Он не смог повторить чужой ход
Я повторяю слова ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ШОК
Электрический свет на оконном стекле
Всё осталось во мне, я не летаю во сне
И друг ответит другу: «Прости, я не смог»
Я забываю слова ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ШОК
Сейчас эти записи уже сложно отреставрировать, и эти песни не вошли ни в один будущий альбом. Той энергетики, юношеской наглости и наивности, что была в них, уже не будет никогда.
* * * * *
Яшка придумал про нас такую шутку: «Митя, Стас и Шурка – это три придурка! Вот какой у нас мотив – вот такой и коллектив», тем самым выражая своё неудовольствие репертуаром нашей группы, он-то всегда был любителем более сложной музыки, но мы, конечно, не обижались, а только научились спорить с мастером. Обнаглев таким образом, набрались смелости, мы пришли во второй раз в Дом культуры и были сильно удивлены что нас взяли. Правда для этого надо было кому-то устраиваться туда на работу в должности руководителя музыкального кружка, и обязательно с музыкальным образованием. Поскольку последнее было у Шурки, то он и получил трудовую книжку и даже зарплату согласно штатному расписанию в размере трёх копеек. Но всё это было не важно, главное, что мы получили хоть какой-то официальный статус и могли заниматься любимым делом сколько душе угодно. Аппаратуру мы получили, конечно, в виде мусора, но и это не повлияло на прекрасное расположение духа. Мяс оказался неплохим электриком, и мы с упованием погружались с головой в этот хлам, пытаясь починить разбитые пульты и усилители.
Во время записи в «Стекляшке» мы очень сдружились с Лукичом и Вовкой Курловым; последний, кстати, оказался оператором ВГТРК «Владимир». Он-то и обещал помочь нам с профессиональной студией и даже со съёмками, всё это было дальше, а пока мы просто сидели по вечерам в радиорубке, пили дешёвое вино или пиво, я писал кучу песен, репетировали в клубе и мечтали о крутых гитарах.
Как и положено, в любом учреждении культуры есть такое понятие, как отчётный концерт. Сия беда не миновала и нас, хотя слово «беда», безусловно, к нам не относилось, для нас это был праздник. Играть мы должны на последнем звонке, так как клуб имел общую территорию со школой, то он и проводил соответствующие мероприятия.
Весна! Всё цветёт! Симпатичные девчонки-выпускницы, а в зале моя первая серьёзная любовь! Впереди концерт, обещающий очередных поклонниц и поклонников, что может быть лучше. На этот раз мы уделили внимание и внешнему виду группы, все нарядились в чёрное, напялили тёмные очки, и только Евдоха на этот раз вообще пропал с горизонта.
По старой доброй традиции за барабанами оказывается Яшка и с невозмутимым видом лупит опять по тарелкам. На этот раз злополучная «Эстрада» звучит как «Marshall», и всё проходит как по писаному, даже слишком гладко. Нам, правда, пришлось спеть несколько чужих песен, что-то из «Браво» и «Чайфа», но, как мы поняли, наши песни воспринимались не хуже. Концерт закончился, и тут мы сорвали настоящие овации, и какая-то девчонка подарила букет сирени, так что я вообще обалдел. Начальство – довольные, как удавы, не зря, мол, взяли, но больше всех подлил масло в огонь Курлов. Подходит и говорит: