От Альбиона до Ямайки

Калашников Сергей Александрович

Кстати, парни пробовали добавлять в замес и всякую муть вроде соды, муки, сажи, песка, извести… Черная резина у них получилась вполне черной и даже слегка резиной.

* * *

Все-таки маленькая служанка Мэри в этом доме находится в привилегированном положении. В строгости ее держит только мать – Бетти. Остальные же не скажу, что балуют, но держатся как-то уж очень дружелюбно. Вот нынче матушка моей реципиентки сообщила Софи, что юные леди должны уметь скакать на лошадке. На подворье появилась пара смирных кобылок здешней крестьянской породы, и начались уроки верховой езды сразу для двух девочек – Софи и Мэри. Сначала в штанах в мальчуковом седле, а вскоре и в дамском. Это когда обеими

ногами налево. К этому моменту были готовы и платья для верховой езды с широкой расклешенной юбкой. Софочка пришла в восторг, а Мэри смущенно потупилась и сказала:

– Спасибо, крестная, – это она нашей маме!

«Сонь, а у тебя крестная есть?» – полюбопытствовал я, уже предвкушая ответ.

«Бетти», – как о само собой разумеющемся откликнулась моя несносная носительница. Вот тебе и оксюморон! Выходит, благородное семейство Корнов покумилось с четой простолюдинов. Ну да то их выбор. Просто маменька наша крестницу не то чтобы балует, но явно желает ей лучшей доли и понемногу к ней готовит.

Если кто не понял, уроки скакания маменька проводит лично, сама при этом восседая на лошади существенно лучших статей. Раньше-то она примерно через день эту кобылу «прогуливала», разъезжая по окрестностям в сопровождении грума, которого изображал Джон. А иногда и одна выезжала, но тогда уже в мужском платье при шпаге и пистолетах. Не ездила к кому-то, а носилась туда-сюда, переходя с рыси на галоп. Есть у этой дамы интересные особенности. Например, раз в месяц она стреляет по мишеням, разряжая при этом полудюжину пистолетов и четыре мушкета, которые после этого старательно чистит, смазывает и снова заряжает. Отсюда вывод – в доме хранится десять единиц стрелкового оружия, готовых к немедленному применению. Его регулярно проверяют на исправность и не отсырел ли порох в стволах.

Кажется, на Ямайке девушек воспитывают в стиле «милитари».

Сегодня мы втроем выбрали новую для себя дорогу, потому что ездить одними и теми же путями скучно, по мнению Софи. Ну и выехали к соседской усадьбе. Это не про жилище трудящегося земледельца, а про господский дом.

– Леди Агата! – послышался приятный баритон, – откуда-то справа появилась тройка всадников – взрослый джентльмен и двое джентльменов-подростков. – Наконец-то вы выкроили время, чтобы заехать к нам не церемонясь, по-соседски.

– Сэр Генри! – кивком поприветствовала мужчину мама. – Оскар, Ричард, – обозначила она знакомство с мальчиками. – Моя дочь Софи и крестница мисс Мэри Коллинз. – Сонька с Машкой тоже благородно кивнули, а пацаны приподняли треуголки. Все в перьях и дурацкой бахроме, как у эсквайра Трелони из «Острова сокровищ». И вообще в камзолах этих людей чересчур много галунов и блестяшек.

«Сам ты чересчур!» – буркнула мне прямо в разум Софи.

– Прошу в дом, – тем временем продолжил общение с дамами этот самый Генри. – Вы не находите, что в нашем захолустье невыносимо скучно? – Если бы он только знал, как расхохоталась прямиком ко мне в мозги Софочка! Тем временем наша кавалькада подъехала к крыльцу, где лакеи приняли поводья, а кавалеры помогли дамам покинуть седла. По дороге в гостиную удалось рассмотреть богатое убранство помещений и несколько показную роскошь. Мягкие диваны, просторные кресла, разговор о погоде и все той же провинциальной скуке – интересных тем решительно не находилось.

– А я вскоре пойду на флот юнгой! – высказался младший из мальчиков, Ричард, кажется.

– Как здорово! – немедленно вскинулась Мэри. – Вероятно, вы усиленно готовитесь к этому важному шагу? Изучаете судостроение, навигацию, устройство парусного вооружения и управление им?

– Меня обучают латыни, – чуть смутившись, признался парнишка. Ричард, точно.

– Как интересно! – захлопала глазами Софочка. – Это же язык науки! А нельзя ли и мне брать уроки. Скажите, как зовут учителя

и где его можно найти?

– Он живет здесь же, в Клейдоне, – улыбнулся сэр Гарри. – Приезжайте к нам по понедельникам, средам и пятницам к девяти часам. Ричарду будет веселее в компании.

«Язык науки, говоришь», – обратился я к своей неугомонной носительнице.

«Аптекаря придется выдавать за личного лакея, – ничуть не смутившись, продолжила планировать Софи. – Нам его нужно в Кембридж посылать учиться на врача. А там без латыни делать нечего. Пилить или ковать и без него найдется кому. Или ты передумал создавать команду для завоевания мира?»

Вот такая она, эта дочь джентльмена. То ребенок ребенком, то как сказанет в стиле будущей потрясательницы Вселенной!

* * *

– Сонь, мне скучно, – взываю я к хозяйке нашего одного на двоих тела.

– Ты делаешься невыносимым, когда тебе не о чем подумать. Терпи. Это для пользы дела нужно.

– Завоевания мира? – захлопнулась. Явно рассердилась на меня за нытье. А мне-то каково! Представьте себе, что я должен чувствовать на уроке латыни! В момент, когда дома ученики в ожидании начала уроков что-то там куют без меня. С учетом дороги туда и сюда, выброшено по полдня трижды в неделю коту под хвост. Занятия в нашей школе перенесены на вторую смену, а я начинаю терять нить событий, развернувшихся с моей подачи. Ума не приложу, что натворит группа начинающих Эдисонов без присмотра опытного инженера. Они ведь сплошные исследователи и изобретатели просто в силу возраста. Хорошо, что мистер Смит присматривает за их творческими потугами.

А я вынужден присутствовать здесь, поскольку никуда из этого тела не денусь. Кстати, Сонька какие-то слова из этого мертвого языка знает. Кажется, латыни ее учить начинали, хотя преуспели в этом несильно. Присоединившаяся по настоянию матери Консуэллка – ноль без палочки. Машка здесь больше не отсвечивает, зато Аптекарь на редкость неуклюже исполняет роль слуги. Сначала тыкался ко всем с подносом, где стоит графин… нет, графины стеклянные… кувшин компота, который считается лимонадом. В конце концов главный ученик – младший сын хозяина дома – усадил этого недотепу рядом с собой, чтобы больше не мельтешил. Ну, и чтобы иметь напиток под рукой.

Так вот, Аптекарь этому самому Ричарду слегка подсказывает. Потому что каких-то крох латыни за время служения в аптеке нахвататься успел. Но отвечать на вопрос преподавателя ему не по чину. Сам-то он парень борзой, хотя и с тормозами. Но мне это изучение языка Вергилия, как серпом по… ладно, чего нет, того нет.

– Ты лучше придумай, как сделать лучше папин флейт, – прерывает поток моих возмущенных дерганий Софи. – Чтобы он стал крепче.

– Крепче? То есть как?

– Не ломался.

– В каком месте не ломался? – продолжаю вредничать я.

Пауза, в течение которой хозяйка общается с преподавателем, путая формы слов и структуру фраз, за что огребает фунт презрения с довеском замечаний. Исправляется, любуется на недовольную мину учителя и добавляет мне прямиком в ход рассуждений:

– Я читала, что мачты частенько ломаются, – на этот раз ужасно вредным голосом.

Мачты. Стволы деревьев, самой природой созданные для того, чтобы торчать вверх и не ломаться от ветров, воздействующих на естественные паруса – кроны. Хотя ломаются. Но чаще их целиком выворачивает из земли вместе с корнями. Стоп! Задача поставлена. Чтобы мачты не ломались. Напряженно вспоминаю, как вообще переламываются палки, ветки, сучья, жерди, рукоятки лопат. С треском, вот как. Потому что лопается та сторона палки, которая находится снаружи изгиба – наружные слои волокон рвутся. Да, разрыв волокон обычно начинается на выпуклой стороне, что особенно хорошо заметно, если древесина не слишком сухая. Точно, прочность на разрыв всегда намного меньше, чем прочность на сжатие.