От грозы к буре
Шрифт:
– А не услышат нехристи?
– Мы тихо, – пообещал Пятак. – Только давай-ка я тебе, паря, рот завяжу.
– Зачем?! – удивился Родион.
– Ногами обо что заденешь – стон вырвется, – пояснил Пятак. – А коль рот завязан – смолчишь.
Признаться, не верил Родион, будто выйдет что-нибудь путное из этой затеи. Он и куны единой не поставил бы на то, что все удачно получится. Больно много препятствий впереди. Те же сажени проползти – труд великий с такими ногами. Опять же половца незаметно для всех, а главное – без шума прирезать надо. Потом лошадей поймать – тоже возня. Ведь на нее не просто залезть
– Ежели до Ряжска скакать, то нам проще обоим на одной уйти, – будто услыхал его Пятак. – Я тебя через конскую спину перекину, чтоб не свалился, и все. Пока они спохватятся, мы уже у ворот будем.
– А за собой поганых в град не приведем? – озаботился Родион.
– Не должны. Сунутся ежели, так их стрелами со стен отгонят, – успокоил Пятак, а у самого внутри так все и похолодело.
«А вдруг и впрямь хитрый хан решил именно так все сделать? Оно для него куда как хорошо бы получилось. И град бы взял, и пленные были бы. Будет у кого о казне княжеской выведать», – подумал он, но тут же отогнал от себя сомнение вредное.
Родиону же так пояснил:
– У вас там на стенах, чай, не дураки сидят. Пока поганых не отгонят – нас не впустят. Так что самое худшее – нас стрелами посекут, пока мы у ворот топтаться будем.
Но все прошло как нельзя лучше, без сучка и задоринки. Юрий Кончакович слово свое сдержал и помех побегу не чинил. Одна лишь заминка у ворот и случилась, когда открывать сразу не захотели на голос чужой, а Родион, как назло, чувств от боли лишился. Затем факелами подсветили, убедились, что половцев вблизи нет, приоткрыли одну створку, прошипев:
– Въезжай быстрее!
– Свобода, – прошептал Пятак, как только оказался внутри града и тяжелые засовы ворот с грохотом закрылись, надежно защищая его от любых посягательств половцев и самого хана.
Уже сняли бережно с коня Родиона, унеся куда-то, уже сам воевода перед Пятаком предстал, весь заспанный и в сапогах на босу ногу, а тот все сидел на мохноногой половецкой кобылке, не в силах слезть с нее.
– Меду ему плесните, – буркнул Юрко, поняв, что никакого толка сейчас от парня не будет.
Потоптался возле, прикинув на глазок, сколько в парня влить надо, еще раз поглядел на Пятака и, вздохнув, сокрушенно махнул рукой, уточнив почти сердито:
– Жбан налейте. Пущай мужик отойдет. К завтрему оклемается – тогда уж сразу ко мне его.
Но бдительности не терял. Отозвав в сторону одного из десятников, шепнул тихонько:
– Ты, Гуней, за ним пригляди пока, – и многозначительно подмигнул. – Мало ли что.
– Понял, – кивнул тот серьезно, обрадованный доверием Юрко, который, зевнув и взглянув на чуть посветлевшее небо, заметил: – Однако я еще и поспать чуток успею.
– Пошли, что ли, – дернул Пятака за ногу Гуней. – Налью, коль воевода расщедрился, – но тот, ничего не слыша и не видя, продолжал шептать, блаженно улыбаясь:
– Воля, братцы милые, воля, – а из глаз его безостановочно катились слезы, которые Пятак не замечал.
Вот только почему-то плыло все вокруг и дрожало, а он боялся, что все это – и бородатые русские ратники, и зевающий воевода, и стены Ряжска вместе с бревенчатыми строениями внутри крепости – самый обыкновенный сон, только очень счастливый. Стоит только сейчас ему слезть с лошади, как
Кое-как его наконец отвели в гридницу, почти насильно влили полжбана меда и положили спать на солому, рядом со смачно храпевшей на все голоса доброй сотней мужиков-ратников. Но Пятак и им шептал в полузабытьи, пока не заснул по-настоящему:
– Воля, братки милые, воля.
Ряд молодых ученых, например белгородская школа во главе с В. Н. Мездриком, которым очень хочется, вопреки правдоподобию, внести что-либо принципиально новое в исторические изыскания, посвященные этому периоду, утверждают, что князь Ярослав якобы предварительно договорился с половцами. Этим и объясняется одновременное нападение на Рязанское княжество.
Разумеется, это не так, поскольку в этом случае они объединились бы еще до своего вторжения и шли бы могучей совместной ратью, получив тем самым ряд дополнительных преимуществ. Тем более что русские князья всегда так поступали.
Раз этого не было сделано – следовательно, степняки просто воспользовались удобным случаем, узнав про военные действия и решив, что Константину будет просто не до них. К тому же силы, которые имелись в наличии у половцев, вполне позволяли им вести самостоятельные действия.
Глава 15
Тайна княжеской казны
Будет всем по награде: пусть один в Новеграде
Поживится от русских добычей.
Жены их, как в окладах, в драгоценных нарядах;
Домы полны; богат их обычай.
Воевода наутро с Пятаком недолго разговаривал. Ему и беседы с Родионом хватило, после которой он изрядно повеселел.
Судя по тому, как быстро бывшему ханскому толмачу выдали все необходимое и поставили на оборону одной из стен, гонец отозвался о нем очень и очень лестно.
Сам же Пятак радовался один день, на другой уже поскучнел, а на третий, особенно к вечеру, и вовсе смурным стал. Тревожило его не то, что он Юрию Кончаковичу на кресте поклялся. Пусть его покарают небеса за ложь – не важно.
Совсем от иного кошки на душе скребли. Все-таки, как ни кинь, а есть на нем грех перед своими, что ворота для него распахнули. Если бы подозрением обидели или еще какими намеками – не так досада грызла бы. Но они ж его как равного приняли, а он к ним приехал с камнем за пазухой.
И еще одно его беспокоило. Уж очень спокойно мужики рассуждали о казне княжеской. Можно сказать, болтали даже, причем ни на кого не оглядываясь. Нешто хорошо это, когда тайна вот так в открытую гуляет?
Пятак на четвертый день, ближе к ночи, украдкой встал и в сад близ терема заглянул. Походил, потоптался между яблонькой и вишенкой, даже попрыгал немного. Точно – не рыл там никто. Зато в тех местах, что Родион указал по секрету, свежая землица сверху лежала. Сразу заметно – копали ее недавно. Чтоб казну княжью найти и забрать, половецкому хану одного дня хватит.