От Камчатки до Калининграда
Шрифт:
Паша задал направление по компасу 300°, затем 285°. С моей точки зрения, слишком забирает на запад. Проверить правильность движения невозможно – ни черта не видно.
Обедаем чуть позже обычного (около 13 —). Вскоре после обеда градусах в 30 правее по курсу замечаем геодезический знак. Выглядит как пирамидка из палочек высотой в полметра с расстояния 200 м. В действительности оказался шестиметровой триангуляционной вышкой и идти до него было будь здоров. Движемся в гору на него-хоть какой ориентир-довольно долго. Где-то в 14 – подходим, наконец. Судя по всему, это высота 348 м, других господствующих высот в этом районе вроде бы нет. Так или не так, неизвестно, одно радует-теперь дорога пойдет в основном под гору. Начавшийся на южном склоне подлип, после того, как свалили от знака на север, прекратился, причем как-то сразу. Большое облегчение. Да и погода улучшается. За спиной и справа встают горы. Просматривается Пайер. Не так уж далеко мы от них и отошли, впрочем, километров 20 уже, наверное, сделали. Теперь задача – выйти в долину какой-нибудь речки – Бадьявож, Воргашор или еще какой – но они из-за огромного количества снега настолько слабо выражены, что мы их, похоже, просто проскакиваем. Продолжаем идти по азимуту. Наконец, поднявшись на очередной плоский пригорок, замечаем череду вешек в дорогу, идущую перпендикулярно нам в направлении «север-юг» (магн.). Время 16 —. Я предлагаю не мудрить и двигаться по дороге на север, прямо до ж/д, сколько бы ни пришлось идти. П.А. выражает сомнения, что эта дорога идет на Елецкую, слишком под тупым (практически прямым) углом мы ее пересекли. Считает, что она выходит либо на ст. Хорота, либо на п. Береговая. Высказывается даже крамольная мысль продолжать движение по азимуту. Я категорически против. В 17 – начинаем движение по дороге на север. По нашим прикидкам, до ж/д не должно быть больше 12 км. Это значит, появился реальный шанс выйти из-под Пайера на железку за 1 сутки: своеобразный рекорд.
Горы видны не под тем углом, что мы видели их, когда шли туда. Совершенно очевидно, что мы здорово отклонились на запад (спасибо П.А.!), потеряв на этом километров 5. В таком случае, путь может оказаться дольше, чем мы расчитывали.
Около 18 – увидели едущих навстречу на «Буране» двух ненцев. Кое-что прояснилось (но, как выяснилось потом, не все): дорога идет на Елецкую (ну, это можно было предполагать, что в этих местах на всю округу одна-единственная дорога), а идти нам до нее часа 2, а быстрым шагом – и вовсе полтора. П.А. настроен к этим заверениям скептически – два не два, а часа четыре идти придется. Поднимаемся на очередной подъем, испытывая с П. А. смесь радости и разочарования. Елецкая видна, но до нее так далеко, что даже домов не разобрать. Кстати сказать, кроме нас с П.А. поселок с этой точки так никто и не разглядел. Толик с Максом ушли далеко вперед по дороге, остальные режут путь по буранному следу, стараясь держаться поближе. Известие, что до станции топать еще 10–15 км повергает девчонок в уныние. Однако разбивать лагерь уже не хочется, хотя все уже устали. Перспектива заночевать на теплом вокзале придает силы. На предыдущем взгорке поселок просматривается уже очень хорошо. Что бы ни случилось, теперь уже дойдем. Однако подвернулся лучший вариант. Слышится отчетливый шум мотора. Затем он стихает. Что это? Поезд со станции или тягач с дороги? Ждем. Шум возобновляется. Наконец, показывается движущийся с пригорка в сторону станции вездеход. Махаем ему. Останавливается. Нас устроило бы отправить на станцию только девчонок с рюкзаками, но ребята (едут в Воркуту) согласны взять всех. Девчат берут в кабину, мы лезем наверх. Проехали 3–4 км, подобрали Толика и Макса. Время – девятый час вечера, смеркается. Еще через 3–4 км вездеход подъезжает к станции. Все. Беспримерный переход успешно завершен. В этот день мы только пешком протопали под рюкзачками не менее 35 км. Бедные девчонки!
Магазины уже закрыты. Но – слухом земля полнится – находим с П.А. парня, занимающегося торговлей прямо «на дому». Так что к ужину у нас кое-что было. Разместились на вокзале. На ноге Ленки Кириковой здоровый волдырь, и она его сдуру вскрыла. Оказываю ей помощь (протер спиртом, наложил бактерицидный пластырь). Ходит все равно с трудом, дурочка.
В зале ожидания очень чисто, ходим босиком. Раскладываем на пол пленку, сверху спальники. Тепло. Засыпаем с чувством выполненного долга. Поезд завтра только в 14 —, можно будет поспать подольше.
5. V С утра прогулялись по поселку. Тепло, солнечно. Скинулись по 10 рублей, затарились хлебом, консервами и т. д. на поезд. Билеты купили в прямые вагоны (16 и 19) прямо до Ухты – значит, в Сейде можно не дергаться.
Поезд отправился с небольшим опозданием. Не страшно – все равно в Сейде стоять 2 часа. Прекрасно видны горы – и Пайер, и Пирамида. Не верится, что до них по прямой чуть ли не 40 км.
В Сейде пообщались с ненцами-кочевниками – узнали много интересного об оленеводстве. Гуляем в одних рубашках – тепло. Ужинаем в нашем вагоне (N219).
6. V Около 10 – прибытие в Ухту. Утром почистил зубы, умылся. Все равно видик – тот еще. Надеюсь, что домашние все-таки меня узнают.
Май 1998 г.
Далее последует нечто более печальное. Но из песни, как говорится, слова не выкинешь…
Записки тяжелораненого
20.03.99. Утро. Старая пресса в основном перечитана, стало быть, можно и самому чего-нибудь черкануть. На завтрак была пшенка – как в походе. Так что привыкать особенно к больничной кормежке не приходится.
Возможно, стоило как-то упросить врачей дать возможность доехать до Ухты и госпитализироваться в родной Сангородок, но теперь, со спицей в колене на растяжке – это уже вряд ли удастся. Оперировать будут, видимо, все же в Печоре.
За 3 дня немного привык к положению инвалида, хотя быть таковым в походе и в больнице – это, оказывается, разные вещи. Там я надеялся, что это всё же вывих, той надеждой и жил. Теперь я знаю всю горькую правду. Зато там, по большому счету, не было никакой гарантии, что я вообще выберусь оттуда живым. Ведь, строго говоря, затащить меня на перевал силами только нашей группы вряд ли удалось бы. Кроме того, надо было еще спустить меня на ту сторону и протащить несколько километров до балка. При этом всё проделать без причинения дополнительных телесных повреждений (типа опрокидывания волокуш, обрывов веревок и т. п.). В условиях тенденции к ухудшению погоды это было бы практически невозможно. Вертолету же на той стороне перевала сесть было некуда, да и не надеялись мы ни на какой вертолет. Так что ребята из Пермской области подвернулись нам как нельзя более кстати.
Было ли больно? В общем, не очень. Как похвалялась после родов моя самая любимая на свете жена (вот что меня по-настоящему добивает – что Натальи моей рядышком нет!), зубы лечить – и то больнее. Хотя, чего уж там, две ночи практически провел без сна – трудно подобрать позу, а обезболивающих препаратов, кроме анальгина, не было, да и тот я есть не стал – чувствовал, что не поможет, не тот случай. Водку тоже не употреблял – с неё и так-то можно опрокинуться, а уж в моем-то одноногом положении в случае похода, скажем, на шхельду [15] , упасть было смерти подобно – никакой водки не хватило бы, чтобы боль после этого заглушить. Ногой мог двигать только в голеностопе, согнуть колено получалось только в первые часы. Так что даже на костылях (пардон, лыжных палках) скорость перемещения была архиниз-кой (около 2 метров за 5 минут), да и стиль был – о! это надо было видеть!
15
Отхожее место на альпинистском жаргоне. – прим. авт.
Что меня больше всего поразило – это спокойное и деловое отношение к случившемуся всех, включая и меня. Помню, в первые минуты после того, как все произошло, я сидел на склоне и общий ход моих мыслей ёмко описывался единственным словом: «п…ц». Потерять возможность передвигаться в Центральной части Приполярного Урала, за десятки километров до ближайшего жилья (по весьма пересеченной местности)! О том, чтобы пройти перевал обратно, мне даже мысль в голову не приходила. Только вниз, и по Косью [16]
16
Река, берущая начало на Приполярном Урале. – прим. авт.
Конец ознакомительного фрагмента.