От красного террора к мафиозному государству: спецслужбы России в борьбе за мировое господство
Шрифт:
Подготовка судебного процесса над партией эсеров заняла некоторое время. Партия социалистов-революционеров была старейшей революционной партией в России и пользовалась большим уважением руководителей международного социалистического движения. Осудить партию дореволюционных террористов за террористическую деятельность против советского правительства было не так-то просто. На защиту эсеров, как и ожидалось, встали социал-демократические партии Европы и Второй Интернационал. Покушавшиеся на Ленина «эсеры» Семенов и Коноплева были главной козырной картой следствия. Осталось только сделать так, чтобы версия об эсеровском заговоре 30 августа 1918 года прозвучала правдоподобно.
Покушение на Ленина с участием Семенова и Коноплевой Дзержинский
Постараемся восстановить события того рокового дня. Начнем с организации охраны Ленина. Комендант Кремля Мальков вспоминал, что «день 30 августа 1918 года начался скверно. Из Петрограда было получено мрачное известие» — убит М. С. Урицкий. Дзержинский «сразу же выехал в Петроград, чтобы лично руководить расследованием». Ленин «должен был выступать в этот день на заводе быв. Михельсона. Близкие, узнав о гибели Урицкого, пытались удержать Ленина, отговорить его от поездки на митинг. Чтобы их успокоить, Владимир Ильич сказал за обедом, что, может, он и не поедет, а сам вызвал машину и уехал»69.
Добавим — уехал без охраны. Более того, охраны не оказалось и на заводе, где планировалось выступление Ленина.
Столь не типичное для всегда осторожного Ленина поведение, видимо, диктовалось тем, что 29 августа Свердлов направил Ленину директиву, которая 30 августа не была отменена, несмотря на уже состоявшееся в Петрограде убийство Урицкого:
Владимир Ильич! Прошу назначить заседание Совнаркома завтра не ранее 9 часов вечера. Завтра по всем районам крупные митинги по плану, о котором мы с Вами уславливались; предупредите всех совнаркомщиков, что в случае получения [приглашения] или назначения на митинг, никто не имеет [права] отказываться. Митинги начинаются с 6 часов вечера70.
По приказу Свердлова «совнаркомщик» Ленин без охраны отправился на выступление, о котором в районе были извещены заранее, но при этом «как-то получилось, что никто нас не встречал: ни члены завкома, ни кто-нибудь другой», — свидетельствовал шофер Ленина Гиль71. Удивимся вместе с Гилем: как же так получилось, что в день убийства Урицкого Ленин на митинг прибыл без охраны?
Обратим внимание на то, как охранялся Ленин во время выступления на том же заводе 28 июня. Все в том же гранатном цехе завода те же несколько тысяч человек. Охрана митинга поручена военному комиссару и начальнику гарнизона Замоскворечья А. Д. Блохину. Он вооружен маузером и наганом. Ленина встречают по-военному, рапортом. Вместе с Блохиным — красноармейцы. Вместе с Лениным они выходят на сцену. Ленина смущает столь откровенная охрана на заводе. Он просит увести солдат. Блохин не бросается исполнять требование председателя СНК, а звонит своему начальнику по вопросам охраны — Дзержинскому, так как именно Дзержинский обязал районных военкомов и начальников гарнизонов организовывать охрану митингов. Дзержинский приказывает сообщить Ленину, что по его личному распоряжению охрану со сцены он, так и быть, разрешает убрать. Где же был Блохин 30 августа?
Внешне банальный вопрос о времени выступления Ленина и времени покушения тоже оказался неимоверно запутанным. Шофер Ленина С. К. Гиль показал в ночь на 31 августа, то есть сразу же после покушения, что «приехал с Лениным около 10 часов вечера на завод Михельсона. [...] По окончании речи В. И. Ленина, которая длилась около 1 часа, из помещения, где был митинг, бросилась к автомобилю толпа человек 50 и окружила его»72.
Предположить,
Но в этот день в Москве переводилось на час назад время, и это приводит к дополнительной путанице. Тем не менее можно утверждать, что Ленин прибыл на завод приблизительно в 22 часа по старому и в 21 час по новому времени, выступал примерно час и вышел к своей машине между 22 и 23 часами по новому времени. Более точно установить время покушения на Ленина трудно.
Между тем вопрос о времени покушения крайне важен для определения «заказчика преступления» (как мы бы сказали сегодня). Понятно, что между выстрелами в Ленина и сообщением об этих выстрелах Свердлову должно было пройти какое-то время. А обращение Свердлова «Всем, всем, всем» о покушении на Ленина председатель ВЦИКа подписал в 22:40. Это выглядит правдоподобно, если предположить, что между 22 часами и 22:40 Свердлову по телефону сообщили о только что состоявшемся покушении на Ленина и он сразу же, ни минуты не мешкая, заготовил текст телефонограммы. Но есть одно абсолютно потрясающее обстоятельство, а именно — первая фраза обращения Свердлова: «Несколько часов тому назад совершено злодейское покушение на тов. Ленина. [...] Мы не сомневаемся в том, что и здесь будут найдены следы правых эсеров, следы наймитов англичан и французов».
Четко определив врага революции — правых эсеров и англо-французских наймитов (хотя никаких сведений о том, кто именно стрелял в Ленина, в те часы не было и быть не могло), до минут указав время написания обращения — 10 часов 40 минут вечера, Свердлов был слишком неточен в том, где точность требовалась прежде всего: в указании времени самого покушения. «Несколько часов тому назад» писалось о событии, которое произошло только что. Когда же заготавливал свое обращение Свердлов?
Сравним этот текст с телефонограммой Ленина, разосланной после убийства германского посла графа Мирбаха 6 июля 1918 года, написанной в 4 часа 20 минут: «Около трех часов дня брошены две бомбы в немецком посольстве...» Ленин отреагировал на убийство Мирбаха примерно через полтора часа, но достаточно точно указал время покушения (хотя и не сообщал, что Мирбах убит, чтобы не радовать левых коммунистов). Когда же Свердлов успел включить фразу о том, что в Ленина стреляли эсеры?
Описания самого покушения многочисленны, но противоречивы74. Каплан арестовали далеко от места покушения, после погони, с портфелем и зонтиком в руках, поскольку кто-то из толпы (поздно ночью, в темноте) узнал в ней «человека, стрелявшего в Ленина». При этом шофер Ленина Гиль покушавшейся не видел. Ни один из допрошенных позже свидетелей, присутствовавших на месте покушения, опознать Каплан не смог, так как не видел стрелявшего (стрелявшую) в лицо.
Одни свидетельствовали, что видели женщину в какой-то шляпке; другие — что с непокрытой головой и косынкой на плечах; третьи — что в коротком жакете; кто-то — что в осеннем полупальто; большинство помнило только руку с браунингом.
Еще более заметны расхождения в оценке времени появления «террористки» на заводе. Одни утверждали, что она вошла в здание через несколько минут после приезда Ленина. Другие — что неизвестная женщина, похожая на подпольную пропагандистку, оказалась в цехе еще до митинга, беспрерывно курила и прохаживалась перед группой рабочих...
Протокол первого допроса Каплан датирован 11:30 вечера 30 августа. Проводился допрос в Замоскворецком военном комиссариате. Согласно материалам этого допроса, протокол которого Каплан подписать отказалась, она признала себя виновной в покушении на Ленина: «Я сегодня стреляла в Ленина. Я стреляла по собственному побуждению»75.