От края встречи до края расставания

Юнга Эва

В магазине полно народу, хотя время уже почти десять вечера. Я хожу между прилавков пытаясь отыскать мое любимое пиво «Spaten». Наконец я нахожу его и кладу все оставшиеся десять банок на полке себе в корзину, поворачиваюсь и мимо меня, цокая каблуками проходит брюнетка невероятной красоты. Я засматриваюсь на нее. Ее пышные черные волосы ниже плеч, ало-бардовые пухлые губы, черные брови, ее шикарные сочные бедра и ноги не дают мне даже шанса отвести от нее взгляд. Я не назову ее худой, она стройная, а ее красивые ноги я уже представил на своих плечах. Она даже не обратила на меня внимание, будто меня не существует, как минимум в ее мире места для меня точно нет.

Она

подходит к кассе, и я вижу ее покупки: сыр с плесенью, апельсиновый сок и текила. Сказать, что это нормальный набор – язык не поворачивается.

Да уж, а у самого только пиво.

– Вон ту банку ананасов еще, пожалуйста, – раздается ее голос.

В ее голосе нет ни агрессии, ни обиды, ни грусти, там только бархат, теплота и сексуальность. На мгновение я представил, как она шепчет мне на ухо что-нибудь развратное, но почувствовав, как дернулся мой член в джинсах, я переключаю внимание на кассира. Выкладываю из корзины банки пива и замечаю, что та девушка забыла взять свою банку ананасов и не раздумывая, беру банку и догоняю девушку.

– Вот, Вы забыли, – протягиваю ей и понимаю, что мой голос потерял все свои уверенные нотки.

– О, да, спасибо, – улыбается она, не глядя на меня.

Я любуюсь ее губами, белыми ровными зубами и в этот момент она разворачивается и выходит из магазина, так и не взглянув на меня.

Ну да, что ей делать рядом с панком? Такие как я ее точно не интересуют. Ее типаж явно связан с каким-то тупым качком, а не с худощавым панком с длинными волосами.

Расплачиваюсь за пиво и иду домой. Возвращаюсь в гостиную с пивным стаканом, наполняю его и включаю стрим. Даже спустя двадцать минут просмотра видео, брюнетка из магазина не выходит у меня из головы и в моих мыслях появляются образы. Я проваливаюсь в свои мысли.

Она сверху, я держу ее за бедра и качаю в такт своему темпу. Она запрокидывает голову и стонет, упираясь ладонями мне в грудь…

У меня встал. Единственное, что я сейчас хочу – это секс. В голову приходит шальная идея трахнуть Лису, но представив на мгновение ее плоское тело я чувствую ослабление напряжения в штанах.

Подрочить или еще подумать о Лисе?

Хватаю телефон, захожу на порносайт, открываю вкладку «Брюнетки» и включаю первое попавшееся видео, на котором у девушки похожая фигура. Мне не интересна завязка сюжета, я сразу перематываю на момент, где ее уже трахают, потому что навряд ли найду сюжет про девушку в супермаркете и парня с пивом. Возбуждение снова крепнет и смазав слюной головку я начинаю дрочить. Закрываю глаза и представляю ее, я будто наяву вижу, как она, лежа между моих ног, лижет и сосет мой член. Ускоряю движения руки и чувствую разрядку, мои ноги напряглись на мгновение и как только я кончаю в кулак все тело расслабляется. Я глубоко вздыхаю и иду в ванную.

Вернувшись в гостиную, я включаю стрим, допиваю бокал и снова наполняю его. Я ощущаю странную эйфорию, будто я влюблен.

2

Утро

Еле разлепляю глаза и первое, что я вижу – это семь пустых банок пива.

Долбанный перегар.

Встаю с дивана и не могу пошевелиться, всю спину сковало болью из-за неудобного положения во время сна. Медленно двигаю плечами, восстанавливая кровоток. Первым делом иду в спальню, чтобы напомнить Лисе, что ей нужно нахрен исчезнуть из этой

хаты. В спальне ее нет, поэтому я открываю шкаф, чтобы проверить забрала ли она свои вещи и обнаруживаю, что ее вещи все еще на месте. Меня это жутко злит. Захожу на кухню, но здесь тоже пусто. Тогда я иду в ванную, резко открываю дверь и вижу, как она сидит в воде поджав ноги. На ней наушники, а в руке моя бритва Gillette. Это выглядит даже комично, потому что этой бритвой максимум она может срезать только верхний слой кожи.

Я снова срываю с нее наушники, как будто это становится традицией перед разговором с ней.

– Какого хера ты делаешь?

– Не мешай мне, – трагично говорит она и это усиливает мою злость.

– В этой хате ты этой хуйней страдать не будешь! – выхватываю свою бритву и вещаю ее на специальный крючок. – Вставай и пошла нахуй отсюда.

Она молча сидит, обняв свои костяные колени. Около минуты я стою и жду, когда она соизволит добровольно покинуть ванную, но она продолжает сидеть. Вспышка ярости захватывает меня и я, дернув ее за руку вверх, вытаскиваю из воды. Она стоит в ванной на ногах и снова не двигается.

– Я тебя прошу, ну выйди ты по-хорошему.

– А что будет по-плохому? Ты меня убьешь? Ну так давай, – ее голос жертвы меня просто выводит из себя.

Я вытаскиваю ее из ванной за талию и опускаю на пол, она сразу же падает на колени и сгибается плача. Ее слезы не вызывают во мне ничего, кроме отвращения.

– Когда я вернусь, чтобы тебя здесь не было.

Выхожу из ванной, накидываю кожанку и выхожу из дома. Дойдя до ближайшего кафе, я беру самый большой стакан «Американо» и сажусь за стол у окна. Погода совсем не ладится, все небо затянуло тучами, будто у природы сегодня тоже тяжелый день. Смотрю в окно, наблюдая за прохожими и проезжающими машинами, на долю секунды мне начинает казаться, что меня не существует, я будто сторонний смотритель, но уже через мгновение все возвращается на свои места. Не допив кофе выхожу из кафе и иду в сторону дома матери.

Она встречает меня на пороге, и я впервые замечаю ее мертвенно бледную кожу.

– Тебе плохо? – с порога спрашиваю у нее.

– Проходи, – она вяло улыбается, но пытается скрыть свою слабость.

– Мам, если тебе плохо, то я хочу знать об этом сейчас, – разуваюсь и смотрю на нее.

Она ведет меня на кухню, я сажусь за стол, она пододвигает ко мне эклеры с заварным кремом, которые я обожал все свое детство и опускается на стул напротив меня.

– Мам…

– Наливай чай и кушай, – она меня прерывает, доставая пиццу из духовки.

Я вижу, как ей тяжело начать разговор и поэтому не давлю на нее, вместо этого, я наливаю себе чай и беру эклер, будто это все еще самая вкусная еда на планете. Я ем и пытаюсь не смотреть на нее, давая ей время и пространство.

– У меня завтра операция, – тихо произносит она.

– Все будет хорошо, как и всегда. Да, мам? – поднимаю на нее глаза.

– Нет, Филипп, не будет, – она не смотрит на меня.

Она называла меня по имени только в моменты моих серьезных проступков или когда хотела обратить мое внимание на что-то важное.

– Что значит не будет?

– Никаких гарантий, что я буду жить, – ее голос хоть и грустный, но в нем нет паники или страха, будто она уже смирилась.

– Зачем тогда эта операция, если нет гарантий? Вдруг в твоем состоянии ты не переживешь ее?

– Чтобы использовать шанс.

– Всего один? – грустно хмыкаю я и беру кусок пиццы.

– И мне этого достаточно.

– Я не хочу тебя терять, – я кладу свою руку поверх ее и чувствую ее пергаментную кожу.

У меня сжимается сердце.