От легенды до легенды (сборник)
Шрифт:
— Сын империи, — голос Хэйи был все так же ровен, — я сказала, и вы согласились: дэви неприкосновенны.
— Если там действительно дэви, они действительно будут неприкосновенны. Ваше величество, поверьте, мне не больше вашего хочется подрывать дисциплину в моем войске. Позвольте человеческим женщинам пройти в цитадель и убедиться, что там не сидит еще одна армия, готовая в любой момент ударить нам в спину!
— В цитадели нет ни одного мужчины.
— И я в этом не сомневаюсь, — сквозь зубы соврал граф Ромел, — но столь мало известно о женщинах дэвир. Кто может поручиться, что они менее опасны, чем
Хэйи смотрела на него почти с недоумением. Человек.
— Цитадель не опасна для вас. Порукой тому мое слово.
Граф, бросив дипломатию, заговорил на имперском, сухо и отрывисто:
— Царица, я не желаю оскорбить вас, но вынужден настоять.
Ах, человек, человек. Не нужно было этого делать. Пока он коверкал слова древнего диалекта, Хэйи еще могла видеть в раненом генерале родню, существо, близкое если не по духу, то по крови. Но… как же не похож язык могущественной империи на грудной, мелодичный говор степей ее детства.
— Ловушки не беспокоили вас, когда вы стояли под стенами града. Почему тревожат сейчас?
Он вдруг улыбнулся, как умеют только люди: открыто, не обидно, предлагая посмеяться над самим собой.
— Признаюсь, сами эти стены представлялись мне куда более страшной ловушкой, чем все, что могло за ними находиться.
Хэйи не разделила шутки:
— Слово царицы крепче любых стен. И страшнее. Вы не о том тревожитесь, воевода.
— О чем же стоит тревожиться?
Царица подумала мгновение и тоже перешла на имперский. Время дипломатии кончилось. Теперь ей важно было, чтобы ее поняли как можно точнее.
— Я должна была сдать Дэвгард, генерал. Вы это понимаете, надеюсь. Город силен, полностью взять его в осаду вы бы не смогли. Мы воздухом и морем подвозили бы припасы, пусть и теряя при этом слишком многих. Ваши маги насылали бы мор и глад на земли, обстреливали бы улицы медленным ядом. Горы превратились бы в арену непрекращающейся схватки.
— Ваше вели…
— Штурм, длящийся десятилетиями, станет для дэвир кровоточащей раной, более разрушительной, нежели скорая потеря столицы. Вашу империю он, скорее всего, подточит изнутри. Так было в прошлом, в войне с демонами. Так было в войне с ришами. Повторения этого для своего народа я не хотела.
Если бы она еще знала, какой народ назвала «своим»…
— Император опустошил казну, чтобы послать на Дэввию три армии. Одну почти полностью уничтожил царственный мой супруг. Одна сумела пройти нашими горными тропами и блокирует перевалы, предупреждая возможные удары с севера. Последняя заняла Дэвгард.
— Вы считаете, что сей факт имеет значение?
Она опустила руку на стебель розы. Нашла уверенными пальцами шип.
— Между властителями людей и владыками старших рас есть разница, генерал. Людьми правит тот, кто способен захватить и удержать власть, или же его потомки. Среди дэвир царствует тот, кого достойным посчитали боги.
— Боги этого мира мертвы, царица.
— Да. Но они любили своих детей. И не любили, когда их волю оспаривали.
Надо отдать человеку должное. Он сориентировался быстро.
— Взять ее!
Полетело в лицо заклятие. Бросились к трону вооруженные люди. Дэвир, невозмутимые, стояли и смотрели.
Хэйи-амита, царица горной и дольной Дэввии, сдавила пальцами отравленный шип. Брызнула кровь. Кто-то кричал.
Время остановилось.
Ветер и грива бьют по лицу, стелется сухая трава под легкими копытами. Вырвались из-под убора волосы, разметались по спине, запутались на ветру. Солнце в глаза, повод в ладонях, ветер в сердце… и черные глаза, что никогда уж не увидеть по ту сторону этой выжженной до песка степи.
«Постой…»
Черное солнце в лицо.
«Не покидай меня!»
Направить коня вслед за его тенью… и провалиться, разбиться, обрушиться в расстилающуюся по горам и долинам заповедную тайну.
Дэввия.
Ощутить ее всю. Стать ею. От границы, проходящей под стенами неприступного города, от скал, ласкаемых пенистыми ударами волн, от рек, текущих глубоко в недрах земли. В глубь хребта, разделяющего мир. В глубь гор, охраняющих народ, что сам призван охранять. В глубь лощин и равнин, в которых укрыты редкие, щемящей красоты и одиночества замки. До древних лесов ришей, встречающих тебя пониманием и родственной силой. До мимолетных, похожих на сон, владений фей, столь же загадочных и прихотливых. До сумрачных, резких, опасных осколков, которые знаменуют вход во владения демонов.
Она была Дэввией. И каждый камень, каждая птица в этих границах были подвластны ее воле. Что уж говорить о людях, так неосторожно пересекших заповедную черту.
Сначала — в город, древний и несокрушимый. Дэвгард дрогнул, ощутив царскую волю. Одна мысль — и эти древние стены обрушатся на захватчиков или же воспарят в воздух вместе с неосторожными чужаками, вырывая их из древней земли, как вырывают сорняк. Но нет, в крайних мерах нет необходимости. Она позвала растения. Гибкие лозы, прекрасные, опасные, такие обманчиво хрупкие цветы. Точно вздох пронесся по садам. Розы зашевелились, скользнули с крыш в раскрытые окна, распахнули, с треском выламывая, запертые двери.
Окутывающий город льдистый аромат стал вдруг приторно-сладок. Под невозмутимыми взглядами черноглазых нелюдей смертные оседали на пол, мгновенно засыпая. Единицы успели понять, что происходит. Единицы активировали амулеты или обратились к врожденной магии. Распустились огненными астрами вспышки слепых атак. Но что может магия, когда сам мир восстает против нее? Растения бережно, но твердо брали в зеленый плен, окружали гибкими клетками, впивались в плоть шипами, несущими на этот раз не смерть, а всего лишь сон.
Она отвернулась, отводя внимание за городские стены. Туда, где выходящие из столицы дороги взбирались на крутые перевалы. Древние укрепления и мосты, занятые чужими войсками. Здесь земля еще дрожала от недавно пролитой крови. Захват перевала прошел отнюдь не так просто. И не так просто будет его освободить. Нет чутких и верных роз, с радостью признающих тебя хозяйкой, нет гибких экваториальных растений, способных по одной мысли взорваться стремительным движением и ростом. Но есть камни, надежные, верные горы. И они помогут. Они сдвинутся, сорвутся, обрушатся вниз. Раздавят чужаков, посмевших так неосторожно покуситься на эти вершины.