От любви не убежать
Шрифт:
— Где мы?
— Недалеко от домов, вернее чуть ниже.
Рейс огляделся, затем взглянул на Кит. Та пожала плечами.
— Мы ехали приселком, точнее тропой, которая начинается внизу около пляжа. Раньше местные собирались здесь на пикники, пока у берега не разбили парк. Сейчас сюда никто уже не ходит, так что нам никто не должен помешать. А дома — вон они, там, сразу за этими деревьями. — Она указала вверх по склону.
— Вот это да!
Рейс вылез из джипа, захватив мешок с инструментами
— Рейс!
Он оглянулся.
— Пусти меня первой. Я могла бы проверить, нет ли кого рядом.
— Одна? Ни за что.
— Но если кто-то окажется наверху, мне легче будет объяснить, почему я здесь нахожусь.
— А если ты увидишь Уитни или его «мешок с мясом»?
— Зачем им сюда возвращаться, если они уже обыскали жилище Рика? — резонно спросила она.
— Понятия не имею. Но вдруг!..
— Но даже если так, то это ему придется придумать причину, из-за которой он в середине рабочего дня торчит возле дома трагически погибшего коллеги.
Рейс закачал головой, упорно не желая уступить доводам здравого смысла. Словно уловив его неуверенность, Кит повернулась и пошла по тропе, за ней— Гус.
— Кит, подожди!
Молодой человек пытался найти нужные слова, которые смогли бы ее остановить, но она так посмотрела на него, что Рейс лишился дара речи.
— Со мной все будет в порядке. Как только поднимусь и увижу, что кругом спокойно, пришлю за тобой Гуса.
Она стала подниматься вверх по склону, и была уже слишком далеко, чтобы услышать его запоздалое: «Будь внимательна!»
Через пять минут, которые показались ему вечностью, прибежал Гус, и, виляя хвостом, гавкнул и потянул его за штанину. Невольно засмеявшись, Рейс пошел за ним сквозь чащу.
Кит ждала его под навесом у ближней стороны дома.
— Дверь заперта, никого не видно. Гус тоже никого не видел и не слышал.
— Не видел и не слышал? — не мог удержаться от веселья Рейс.
— Он бы дал мне знать, если что-то не так, — просто ответила девушка.
Перешагнув через перила ограды, Рейс внимательно изучил огромное, во всю стену, стеклянное окно гостиной.
— Ты собираешься разбить стекло? — спросила Кит, когда, приказав Гусу сторожить, перелезла вслед за Рейсом на веранду.
— Надеюсь, до этого не дойдет, — пробормотал он п двинулся вдоль стены. — Ага! — сказал он, голосом первооткрывателя, остановившись перед створчатыми дверьми. Они оказались запертыми, но одного движения долота, прихваченного им в мешке, хватило, чтобы открыть их.
Стиснув зубы, Рейс спрятал долото обратно в мешок и осторожно вошел в комнату, которая, судя по всему, была спальней. С первого взгляда стало ясно, что до них здесь уже хорошо похозяйничали.
— Они тут уже были, — процедила Кит.
Вид разоренного помещения привел ее в состояние шока: стулья опрокинуты, повсюду разбросаны диванные подушки, столы выпотрошены, содержимое ящиков рассыпано по полу.
— Да, — мрачно отозвался Рейс. — Знакомый почерк. Он был в доме всего один раз, но без труда нашел главную комнату, служившую одновременно кабинетом. Казалось, что только размеры помещения скрадывали впечатление чудовищного разгрома.
Рейс присвистнул: после такого тотального обыска шанс отыскать то, что им нужно, равнялся нулю. Парень побелел от ненависти к вандалам, превратившим в хлев уютный и тихий дом его ближайшего и единственного друга.
— Какой ужас!
Словно очнувшись, Рейс прошел к книжным полкам, заполнявшим собой целую стену. Книги в причудливом беспорядке лежали на полу, а те, что оставались на полках, стояли вверх ногами, полураскрытые, со смятыми страницами. Ничего не пропустили, подумал он и выругался про себя. Потом перешел к резному письменному столу — подарку брата, как пояснил ему в свое время учитель.
— Ему он больше не нужен, — гордо и чуть насмешливо говорил Рик, — у него в сенаторском кабинете стоит махина раза в два больше этой.
Сейчас поверхность этого чуда антиквариата была завалена бумагами, письмами и официальными документами — все до одной тщательно просмотрены, перед тем как быть сваленными в одну общую кучу. Несмотря на это, Рейс мельком глянул на листы, исписанные знакомым до боли почерком, поднял несколько из них. Здесь же были письма, главным образом от племянницы Рика, дочери его «знаменитого брата», как Рик шутя, именовал Уильяма Парксона, и Рейса пронзила боль от мысли, что Уитни читал эти глубоко личные послания.
— Рейс! — Он оглянулся. Кит стояла у стойки, соединявшей комнату с кухней. — Не знаю, что бы это значило, но тут записан телефонный номер.
Рейс подошел, и Кит достала упавший за телефонную полку листок из блокнота с написанным на нем номером телефона.
— Ты не знаешь, чей это телефон?
— Это мой номер.
— Твой? Номер твоей комнаты в Центре? — Рейс кивнул.
— Но мне казалось… Рик и без того знает твой телефонный номер.
— Да, он знал.
— Тогда кто же написал его?
— Не знаю. Это почерк не Рика.
— А Уитни… он тоже знал твой телефон?
— Еще бы, — зло засмеялся парень. — Как бы иначе он мог поднимать меня в три ночи и требовать, чтобы я срочно заменил у него в кабинете перегоревшую лампочку.
— Но если не Уитни, и не Рик, то кто?
— И для чего? — добавил Рейс. — Вот в чем…
Он замолчал и бросился к письменному столу. Откопав какое-то письмо, начинающееся с обращения «Дорогой Рик», подбежал к окну и сверил почерки.