От межколониальных конфликтов к битве империй: англо-французское соперничество в Северной Америке в XVII-начале XVIII в.

Акимов Юрий Германович

Между двумя империями и их создателями, безусловно, имелось множество других различий. В последнее время специалисты указывают на разницу в психологии англичан и французов, проявившуюся в их подходах к колониальной экспансии. Как отметил Э. Таймит, если первые, подобно финикийцам, думали только о выгоде, то вторые, как древние греки, были воодушевлены «страстью к исследованиям», которая толкала их все дальше в глубь континента. [203]

При самом беглом взгляде на английскую и французскую экспансию в Северной Америке бросается в глаза то обстоятельство, что в то время, как первая была вызвана к жизни объективными социально-экономическими причинами, вторая представляла собой в значительной степени политическую и идеологическую акцию, обусловившую ее эфемерный или, по крайней мере, «неэкономический» характер (пушная торговля не очень интересовала французских королей). Не случайно отец франко-канадской национальной историографии Ф.-К. Гарно заметил: «Вот различие между двумя колониями: в то время как в Новой Англии строили торговые суда — мы [французы. — Ю.

А.]возводили монастыри». [204]

203

См.: Taillemite E.Marins frangais a la decouverte du Monde. De Jacques Cartier a Dumont d'Urville. Paris, 1999. P. 8-10. (Впрочем, еще в XIX в. Ж. Дюваль писал о «наследственном инстинкте авантюрной экспансии», который, с его точки зрения, был унаследован французами от галлов, норманнов и басков; см.: Duval J.Les colonies de la France. Paris, 1867).

204

См.: Gameau F.-X.Histoire du Canada: 2 t. 5-e ed. T. I. Paris, 1913.

Действительно, Английская Америка и Новая Франция представляли собой явления различной природы, что объясняется не только географическими, демографическими и психологическими причинами. Ни в коем случае не следует забывать, что первая была порождением не только английского государства, но и английского общества, переживавшего мучительный процесс становления и развития нового общественного строя, а кроме того, общества, часть которого (особенно после Славной революции) уже оказывала определенное влияние на принятие политических решений в своей стране. Это была колониальная империя раннекапиталистической страны.Мы не случайно выделили оба этих слова, так как возникновение этой империи было связано, во-первых, с зарождением и развитием в Англии новых капиталистических/рыночных отношений, во-вторых, не только и даже не столько с государством, сколько со всем английским обществом (или, по крайней мере, с его значительной частью), в то время уже имевшим возможность воздействовать на принятие политических решений.

Вторая колониальная империя была в большей степени детищем абсолютистского государства.Здесь также выделены два слова, поскольку создание колониальной империи Парижа, во-первых, произошло в рамках тогда еще блестящего, но все же Старого Порядка, т. е. феодального строя; во-вторых, основная масса французского общества относилась к освоению Северной Америки в целом достаточно равнодушно (в отличие, например, от колонизации Нового Света Испанией, которая, хотя и являлась феодальной колонизацией, но была не только государственным политическим предприятием); а в-третьих, действительно заинтересованные в развитии колониальной экспансии группы в условиях абсолютизма практически не имели возможности влиять на государственную политику.

Образно говоря, закономерность основания Новой Англии и других английских поселений сродни закономерности изобретения механической прялки или паровой машины, в то время как Новая Франция возникла по прихоти монарха, так же как какой-нибудь причудливый дворец или парк. Изучая, осваивая, завоевывая один и тот же континент, англичане и французы преследовали разные цели и не понимали друг друга. Однако, несмотря на то что одна колониальная империя возникла более закономерно, а другая — в большей степени случайно, и та и другая возникли,а значит стали явлениями одного порядка.

Военные силы англичан и французов в колониальной Северной Америке

Поскольку предмет нашего исследования тесно связан с войнами и вооруженными конфликтами, нам следует выяснить «пределы военной мощи» соперников, характер и сферу ее применения, а также рассмотреть вопрос о том, как создавалась и как менялась военная организация североамериканских владений Лондона и Парижа в XVII — начале XVIII в., какова была связь между колониальным и морским соперничеством двух держав.

Формирующийся в рассматриваемый нами период в Европе подход, когда государство присваивало себе исключительное право применения военной силы, гораздо слабее проявлялся в колониальных условиях. [205] Здесь государству приходилось делегировать свои функции колониальным администрациям, получавшим право самостоятельно принимать решения о применении военной силы (независимо от того, предоставлялась ли она им метрополией или нет). Так, согласно Хартии Массачусетса (1629) «Губернатор и Компания» получали право «для их собственной обороны и безопасности сталкиваться, изгонять, отражать и сопротивляться силой оружия на море и на суше <… > всякому лицу или всяким лицам, которые в какое бы то ни было время попытаются предпринять или предпримут разрушение, вторжение, нанесение вреда или побеспокоят колонию или [ее] жителей». [206] Аналогичные или близкие положения содержались в правоустанавливающих документах других английских и французских колоний в Северной Америке. Например, Компания Новой Франции (Ста участников) согласно своему уставу имела право «делать все необходимое для безопасности страны», включая как ведение боевых действий, так и производство оружия и пороха. [207]

205

См.: Black J.War and the World: Military Power and the Fate of Continents, 1450-2000. New Haven; London, 2000. P. 203.

206

The Federal and State Constitutions, Colonial Charters and Other Organic Laws of the United States: In 2 parts / Comp. by B. P. Poore. Pt. 1. Washington, 1877. P. 932-942.

207

Edits, Ordonnances royaux, declarations et arrets du Conseil d'Etat du Roi, con-cernant le Canada: 3 t. T. I. Quebec, 1854. P. 7-8.

Сухопутные

силы англичан и французов в Северной Америке состояли из двух основных компонентов: ополчения и регулярных войск. В большинстве английских колоний практически с момента их основания существовала милиция — институт, унаследованный от метрополии. Но если в Англии в это время милиция рассматривалась населением как пережиток прошлого, а служба в ней — как обременительная и никчемная обязанность, которой стремились избежать, то в Новом Свете этот институт приобрел ряд новых черт, и его значение в целом было гораздо большим. Служба в милиции была обязанностью всех свободных взрослых белых мужчин в возрасте от 16 до 60 лет, которые должны были за свой счет приобретать оружие, амуницию и боеприпасы. Военная подготовка милиционеров проводилась в специальные «тренировочные дни» (training days), устанавливавшиеся администрацией колонии.

Служба в милиции считалась в Новой Англии религиозным долгом. Однако со свойственным им практицизмом пуритане прекрасно понимали, что для его успешного исполнения требуется не только соответствующий духовный настрой, но и определенные навыки и материальные ресурсы. Так, Э. Джонсон в своем «Чудотворном Провидении» посвятил целую главу вопросу о том «как Народу Христа следует соблюдать военную дисциплину». Обращаясь к колонистам, он напоминал: «Вам следует усердно предпринимать меры против зловредных противников истинной веры, чтобы чувствовать себя уверенными в то время, когда Антихрист поднимет все свои силы и начнет войну с Народом Господа, но это приведет к его полному поражению. Так позаботьтесь о том, чтобы запастись всевозможным оружием, необходимым для войны, наточите ваши шпаги и мечи <… > и не жалейте денег на порох, ядра, фитили… ». [208]

208

Johnson's Wonder-Working Providence, 1628-1651 / Ed. by J.F.Jameson. NewYork, 1910. P. 33.

Изначально основной задачей милиции было обеспечение обороны поселений, где не было ни регулярных частей, ни каких-либо других вооруженных формирований, от индейцев, пиратов и т. п. Однако в специфических условиях колониального общества милиция почти сразу же после своего создания стала выполнять ряд функций не только военного, но и социального характера, которые постепенно (по мере того как индейская угроза становилась менее выраженной) выходили на первый план. В результате важнейшей задачей милиции стало поддержание внутреннего порядка и существующего политического устройства. По замечанию Л.Д. Кресс, милиция должна была обеспечивать спокойствие граждан и одновременно не допускать, чтобы требование порядка становилось «прикрытием для тирании». [209]

209

Cress L. D.Citizens in Arms: The Army and the Militia in American Society tothe War of 1812. Chapel HIII, 1982. P. 9.

В то же время специалисты сходятся во мнении, что боевые качества милиции английских колоний были весьма посредственными. Милицейские роты, как отметил Дж. Шай, везде имели тенденцию превращаться в своего рода «общественные клубы белого мужского гражданского населения». [210] На практике тренировочные дни проводились несколько раз в год и являлись скорее праздниками и местом встреч соседей и родственников, чем серьезными военными занятиями. В конце 1690-х годов Коттон Мэзер раздраженно заметил, что эти дни «мало отличаются от дней попоек». [211] Учебные тревоги и проверки оружия милиционеров, проводившиеся властями, часто приносили неутешительные результаты. По поводу одного из таких мероприятий Дж. Уинтроп писал в своем «Журнале»: «…наскоро собранные милиционеры были совершенно растеряны и не знали как себя вести, офицеры никак не могли установить среди них хоть какой-нибудь порядок». [212] Колониальные власти пытались как-то исправить положение, издавали распоряжения, грозящие штрафами за невыполнение милиционерами своих обязанностей, но это не всегда приносило положительный результат.

210

Shy J.Toward Lexington: The Role of the British Army in the Coming of American Revolution. Princeton, 1965. P. 17.

211

Цит. по: Ward H.M.Colonial America, 1607-1763. Englewood Cliffs, 1991. P. 172.

212

Winthrop's Journal «History of New England», 1630-1649: In 2 vols / Ed. by J. K. Hosmer. Vol. 1. New Work, 1908. P. 92.