От мужского лица (сборник)

Соломатина Татьяна Юрьевна

— Как что?! Человека, конечно. Просто одного человека. Его… его… — на язык просилось то самое старинное слово, но у меня ещё не совсем мозги отсохли, чтобы говорить о таких вещах хоть и с приятным, но всё же с недостаточно знакомым собеседником.

— Что «его»? — Её голос оставался всё тем же ровным и спокойным, но глаза, показалось, немного сощурились.

— Его… его менталитет, особенности психики, да мало ли что ещё. Главное, что речь идет о ЧЕ-ЛО-ВЕ-КЕ! — «Всё, — подумал я, — ничего такого я не сказал».

— Ну конечно, о человеке. Чего ты так разбушевался? Это всем известно. Поэтому-то, собственно, и значения никто не придаёт.

— Да я не о терминологии!.. Ладно, оставим. Шуту всё ясно, — а нам, значит, тем более! —

сам не зная почему, я немного разозлился.

— Ну, если ты всё это говорил, чтобы воздух сотрясти и позлиться, тогда, конечно, оставим… — теперь Маша уже откровенно улыбалась, с хитринкой поглядывая на меня.

— В каком это смысле? — Её лишённая сарказма ирония слегка успокоила и одновременно заинтересовала. Обычно, если меня где-то прорывало, на меня смотрели, ну, как… на помеху, что ли. Если не сказать грубее.

— Да в том смысле, что, если я правильно поняла, ты хотел рассказать о чём-то. О чём-то, что понял сам… — Она слегка наклонилась ко мне, сделала серьёзное выражение лица и наигранным заговорщическим голосом продолжила: — … вне Информационных Потоков, да?

Если бы я мог представить себе «лицо» безупречной провокации — это было бы оно. Вне всяких сомнений!

«Шут меня дёрнул в очередной раз психануть не вовремя!» Так я подумал. А подсознание щекотали совсем другие ощущения. «Я ведь человек, каким-никаким чутьём обладающий… Не мог же у меня элементарный провокатор симпатию вызвать… А Маша мне нравится… Их там, конечно, учат ого-го… А я здесь при чём?… Я — казус по масштабу такой мелкий, что незачем бы им было ко мне такую… такую, в общем, посылать… Тут рассчитывай не рассчитывай, а коли уж от природы таким вышел, так рано или поздно всё равно впросак попадёшь…»

— Хорошо, — сказал я, прерывая ход собственных мыслей, — я расскажу тебе, что думаю о предельно малых величинах. В конце концов, какая разница, по каким причинам я закончу жизнь на помойке. Спячу ли от собственных мыслей или…

— Может быть, всё-таки не стоит? — Если ощущения меня не обманывали, то Маша уже просто откровенно издевалась.

— Ещё по одной?

— Закуривай. Подпортим пару характеристик у группы обследования.

— Маша!

— Ладно, ладно! — она засмеялась.

— Так вот. Скажу сразу — концептуальных размышлений всякого рода у меня было много. Но однажды родилась мысль провести эксперимент. Если она, величина, в смысле, действительно предельно мала по Методологии ИП, то и функция, описывающая динамику развития и всё такое, должна быть принципиально простой, как всё гениальное, если исходить из того постулата Методологии, который говорит, что «всё многообразие — лишь видимая проекция смешанных архипараметров бытия», — начал я, прикурив Маше сигарету. — Я же аналитик и всё такое, но всё же не математик. Отнёс свои выкладки и предположения на четырнадцатый — у меня там приятель есть — вместе очередные тесты на профпригодность проходили. Попросил посмотреть, если время будет. Он сказал, что через недельку сделает. А через недельку он меня как по голове огрел своими выводами. «Ты, — говорит, — вроде предельно малыми интересовался? Что-то не похоже… Я, конечно, не гений, но, с учётом твоих выкладок, формулу вывел. Действительно простую, как ты и предполагал. Собрался уже было тебе звонить, да решил в последний момент проверить её на интеграцию по базовой схеме на пятнадцатом. И вот тут началось! При достижении определённых значений всё вдруг рассыпалось и превратилось в какую-то ахинею, бесконечную и неуправляемую… Я три дня пытался сообразить, что происходит. Но, видно, ошибка в посыле». Он так и сказал тогда: «бесконечную и неуправляемую»! «Так что на повышение, — говорит, — не рассчитывай, порадовать мне тебя нечем. Не работает твоя идея…» Порадовать ему меня нечем! Да он и представить себе не мог, на какой вершине радости я оказался. Посыл у него, понимаешь, ошибочный. Да пусть каким угодно будет посыл, если предельно малая вдруг оказывается калиткой в «бесконечное»

и «неуправляемое»!

* * *

Итак, Маша приняла приглашение.

Заведение, которое за нас по наличию свободных мест и сообразно принципу усреднённых возможностей выбрал электронный справочник, походило на огромный унитаз, со входом, расположенным там, где у настоящего унитаза обычно бывает выход.

Была ли повышенная степень консолидации ИП причиной массовых скоплений, или массовые скопления использовались для проверки методик в режиме критических величин — неизвестно. В любом случае, пойти в присутственное место было ошибкой, и я это знал. Но что-то подсказывало — при наличии внутреннего несоответствия ситуации именно критические величины способны вызвать к жизни или, точнее будет сказать, проявить что-то реальное. И как бы кощунственно это ни звучало, это реальное, вероятно, приходит из области вне Информационных Потоков…

— Зря мы сюда пришли, — голос Маши отвлёк от размышлений.

— Читаешь мысли.

— Правда?

— Неправда, — соврал я, — чем здесь плохо? Всё равно везде достанут. Лучше уж… — «на территории врага», хотел добавить я, но промолчал.

— Лучше уж что?

— Лучше уж вместе.

— Это признание в том, что я тебе нравлюсь?

— Да, если хочешь.

— Что значит «если хочешь»?! Грубиян!

— Прости, я не это хотел сказать. Мне действительно хорошо с тобой, и я готов пойти на то, чтобы торчать в этом «унитазе», только чтобы провести с тобой ещё немного времени.

— А и правда — на унитаз похоже! — она рассмеялась. — Нельзя было раньше признаться? Не думала, что ты такой застенчивый.

— Я сам много чего о себе не думал.

— Так ещё не поздно.

— Думать?

— Нет. Уйти отсюда.

— Поздно.

— Почему?

— Сейчас будут Шута транслировать.

— Ерунда. Отсидим Трансляцию и сразу уйдём.

— Ерунда? — Я удивлённо и с оттенком недоверия посмотрел на неё и повторил уже более настойчиво: — Ерунда?!

— Ладно, ладно… не ерунда. Но сейчас уже и правда никуда не денешься, ты же знаешь, — ответила она.

Я машинально оглянулся по сторонам.

Шут — это «…тот, кто встал в начале Нового Витка Спирали», — гласит стандартный пафосный речитатив номенклатуры. Одни говорят, что он живёт вечно, другие — что ему от силы-то, может, лет тысяча. Но сплетни и домыслы скорее говорят о мнительности тех, от кого они исходят, нежели отражают действительное положение вещей. Да и вообще, всем наплевать. Начальник через одно звено иерархии — и тот уже расплывчатый образ. Что уж о верховных говорить.

В том сознании людей, что по меткому определению какого-то доисторического идиота до сих пор принято называть «массовым», Шут был «олицетворением Естествознания».

Как-то, занимаясь поисковой работой в библиотеке, я наткнулся на некоторые сведения по истории вопроса. Не биографического свойства, конечно, об этом и речи идти не могло. Странно, что я вообще нашёл хоть что-то. Просто повезло, наверное. Потом, кстати, как ни бился, а пути к этим данным найти больше не смог, что лишний раз подтвердило мои опасения насчёт своеобразной избирательности ИП.

Оказывается, в самой глухой из глухих древностей тоже существовали игры. Ну, как у нас лото, например. И среди прочих — карты. Одна из карточных систем называлась TAROT. Однако древние люди использовали карты не только для игр, но и для так называемого «гадания». Гадать — это значило пытаться получить недоступные расчёту сведения, интерпретируя значения и алгоритм расположения символов, изображённых на картах. Дикари! Человек наугад доставал карты из общей колоды и раскладывал их в количестве и последовательности, определённых одним из способов «гадания» и, как следует из прочитанного мной текста, «видел в получившейся картине ответы на свои вопросы», касающиеся, как правило, будущего. Говорю же, дикари!