От мужского лица (сборник)
Шрифт:
— Ну, если семья в твоём представлении — это Контракт, то давай о нём.
— Мне понятен твой сарказм.
— Если бы он был тебе непонятен, меня бы здесь и не было. Такая мысль тебе в голову не приходила?
— Приходила… похожая.
— Если два разнополых ренегата оказываются в одно время в одном месте — это значит, что они встретились для чего-то большего, чем просто сказать друг другу «Здрасьте!», тебе так не кажется? Или ты считаешь, как и все, что между мужчиной и женщиной нет и не может быть ничего, кроме рассчитанной ответственности перед человечеством за лимитированное продолжение рода и совместного бюджета на срок, определённый Законом?
— Никогда я так
— «Никогда» — слишком вызывающее слово.
— Слово как слово. Ты просто придираешься.
— А тебе было бы больше по нутру, если бы я напоминала мирно жующую… ой, прости, пьющую корову, которых никто из нас в глаза не видел, кроме как на ярлыках полуфабрикатов еды?
— Я этого не говорил.
— Как ты думаешь, есть ещё где-нибудь настоящие живые коровы?
— Понятия не имею.
— Но ведь они были?
— Ну разумеется.
— Разумеется — для тех, у кого разум имеется! Ладно. Не обижайся. Не в коровах дело, а в том… — Маша запнулась, как бы остановив сама себя. — А в том, чтобы выпить ещё по стаканчику твоей волшебной эссенции.
— Разумеется, — слегка передразнивая, но с улыбкой, сказал я и потянулся за бутылью.
— На самом деле мне очень хочется, чтобы ты услышал мамину историю. Она рассказывала её долго. Иногда возвращаясь к каким-то деталям, если я просила, иногда перемежая с воспоминаниями о своих собственных детских ощущениях. Часто отвлекалась. Кое-что я даже спустя несколько лет записала по памяти… — Маша замолчала, задумавшись.
Я подал ей стаканчик — и мы выпили в тишине.
— Жаль, что я не могу повторить тебе всё слово в слово, чтобы ты понял, что я чувствовала тогда каждый вечер, лёжа с мамой под одеялом.
— Я пойму.
— Хорошо. — Она закурила. — Тогда слушай. Я расскажу всё, что помню…
«В далёкие-далёкие времена стоял на Земле Город. В том Городе жила девушка. И звали её Маша… Точно как тебя и меня. Не знаю, почему уж так вышло, но это не важно. Она была немного старше тебя и немного младше меня, но такая же красавица и умница, как мы с тобой.
И было так, что Город, в котором жила Маша, не занимал всю Землю, как сейчас, а лишь небольшую её часть. И если бы кто-нибудь решил не останавливаясь пойти пешком, то обязательно добрался бы до места, где Город заканчивался. А если бы он решил идти дальше, то дошёл бы до места, где начинался другой Город… Если бы… Если бы…
Да, да. Давным-давно, в стародавние времена, стояли на Земле недалеко друг от друга два Города.
Не удивляйся, просто это действительно было очень давно. А в те далёкие времена многое было не так, как сейчас. Людей было поменьше. Дома были пониже. Солнце светило ярче, и маленьким девочкам, таким, как ты, было веселее. В общем, прекрасная могла бы быть жизнь у людей, если бы не одно обстоятельство — в Городе, где жила Маша, всё время дул сильный ветер. Дул, никогда не утихая, ни днём ни ночью. И что самое поразительное — никогда ветер не менял своего направления: всегда дул с севера на юг.
И в другом Городе, в который можно было попасть, если идти целый день и целую ночь, и ещё день и ещё ночь, тоже не переставая дул сильный ветер. Маша хоть и не была ни разу в том, другом Городе, но слышала от других, что и там людям негде спрятаться от вечного проникающего беспокойства ветра, который тоже никогда не утихал и никогда не менял своего направления. Только дул он
Никто не мог объяснить, почему так происходит. Маше и всем остальным приходилось всю свою жизнь подстраивать под это необъяснимое явление природы. И как ты уже, наверное, догадываешься, главное, о чём им приходилось постоянно беспокоиться, переходя из одного места в другое, — это как избегать направлений, при которых ветер дул прямо в лицо. Потому что это неприятно, когда, куда бы ты ни шёл, тебе в лицо постоянно дует сильный ветер. Даже целая наука существовала, занимавшаяся расчётами «Оптимальных траекторий движения тел в условиях постоянно действующей силы». Маша как раз и работала в одном из отделов подобного научно-исследовательского центра.
Там же работал и Машин сосед, живший с ней в одном доме, в соседней по этажу квартире — так раньше назывались номера. Его звали Математик, и он был её другом. Правда, у него был ещё друг в другом Городе, которого звали Философ. У Маши, кроме Математика, друзей не было. И в другом Городе она никого не знала. А о том, что там происходило, ей рассказывал Математик, которому, в свою очередь, рассказывал всё Философ…
Дело было в том, что люди, жившие в двух соседних Городах, говорили на одном языке, знали о существовании друг друга, многие были знакомы, но общаться они могли только по «телефону».
Надо сказать, что в те времена не было таких, как сейчас, универсальных систем коммуникаций — нельзя было не только передавать разные вещи на любые расстояния мгновенно, но даже видеть друг друга, если вдруг соскучился. Тогда ещё не придумали, как это делать. Можно было только услышать человека, находящегося далеко от тебя. Для этого и существовал «телефон» — прибор, без которого не обходился практически ни один человек. Каждый такой прибор имел свой номер и был соединён с «телефонами» других людей специальными проводами. «Телефоны» стояли везде — где люди жили, работали, и даже в тех местах, где они предположительно могли оказаться. Бесконечные провода опутывали Города и соединяли их друг с другом. Этот способ связи существовал так давно, что никто уже даже не помнил, кто его придумал и осуществил. Сами приборы совершенствовались, обновлялись, их делали более удобными и красивыми, а старые линии проводов, как древние подземные реки, несли во все уголки Земли горести и радости её жителей…
Так вот, как я уже говорила, жители обоих Городов могли разговаривать, делиться новостями, мыслями, но встретиться друг с другом у них не получалось. Существовал некий природный феномен, который современная наука того времени окрестила «Порочным кругом». Каждый, кто не только пытался добраться из своего Города до другого, но даже просто передвигался по собственным улицам, незаметно для себя и окружающих начинал двигаться по кругу. И если для жителей одного Города это было не так страшно, ибо они всегда, так или иначе, возвращались в свои дома, находя новые пути в лабиринтах дворов и переулков, то в случае, если кто-либо хотел попасть из одного Города в другой, — ситуация резко менялась. Как будто существовал некий невидимый барьер, разделявший жителей двух Городов. Тот, кто стремился преодолеть его, шёл в правильном направлении, рассчитывал свои силы, но… когда уже казалось, что трудности позади, цель близка и окраина соседнего Города явно просматривается в рассветной дымке, выяснялось, что человек вернулся назад — в свой Город…