От Русичей к Россиянам
Шрифт:
Главной причиной столь плачевного состояния командного состава русской армии, безусловно, является бесконечно слабое развитие военной науки. Военная наука того времени характеризовалась следующими взаимоисключающими взглядами. Официальное и господствующее направление явилось продолжением милютинско-ванновского умственного застоя. Его разделяли большинство старших начальников, оказавшихся неспособными правильно осмыслить опыт русско-турецкой и русско-японской войн, так и значительное число карьеристов, вполне разделяющих мнение начальства и быстро восходящих из-за этого по служебной лестнице. Эти рутинерские взгляды поощрялись и даже насаждались Сухомлиновым. Сам Сухомлинов любил похвалиться, что «двадцать лет не брал в руки ни одной книги по военному делу».
Игнорирование
Столь отрицательное отношение Сухомлинова к военной науке привело его к составлению абсолютно безграмотного плана войны с Германией и Австро-Венгрией. Предшественники Сухомлинова, основываясь на том, что противник, имея против одной нашей железнодорожной колеи две своих колеи, упреждал русскую армию в стратегическом развёртывании своих войск, отнесли стратегическое развёртывание в глубь Западной России. Решение само по себе правильное, если собирались наступать сразу всеми мобилизованными силами и сразу на всем фронте. Однако эта идея Сухомлинова была доведена до абсурда. В «19-м расписании» 1910 года, он Передовой театр (Варшавский военный округ) оставлял противнику без боя.
Вследствие этого становилась ненужной система крепостей, создававшаяся Милютиным, Тотлебеном и Обручевым. Таким образом, стратегическое развёртывание русской армии лишалось своего бетонного костяка. Более того, ещё в конце зимы 1909 года Сухомлинов предложил полное упразднение крепостей. Этот проект встретил сильное противодействие, поэтому одни крепости оставлялись, другие же упразднялись. Такое половинчатое решение привело к полной дезорганизации всей крепостной системы. А ведь при отнесении стратегического развёртывания вглубь своей территории, роль крепостей резко возрастала, так как именно они теперь должны были принять на себя первый удар противника и задержать его возможно дольше. Следовательно, крепостную систему нужно было усиливать, а не ликвидировать.
В том же 1910 году Сухомлиновым была ослаблена группировка полевых войск на западной границе. Пять пехотных и одна кавалерийская дивизия были отправлены с западной границы по внутренние округа. Этим Сухомлинов разрушал установившуюся за полстолетия систему, согласно которой главная масса русских войск сосредотачивалась в двух северо-западных округах для наступления против Германии. Уже Милютин сосредоточил там 2 армии или 2/5 всей вооружённой силы России. В начале века туда нацеливалось уже 3 армии. Непосредственно перед Сухомлиновым в Брест была направлена 38-я дивизия. Принимая остальных за профанов, Сухомлинов разъяснил, что переброска войск с Вислы и Немана во внутренние округа предпринята для того, чтобы «приблизить войска к районам их комплектования». Очевидная несуразность этого обоснования не могла не броситься в глаза, так как в случае мобилизации намного легче было перебросить с востока на запад пополнения, требовавшие 20 эшелонов на корпус, чем перевозить весь корпус, предоставляя ему 120 эшелонов. Вместо приведения за одно и то же время в боевую готовность 12 корпусов, русская армия получала всего два боеготовых корпуса.
Но передислокацией нескольких соединений во внутренние округа дело не закончилось. Следующим шагом была переработка всего плана стратегического развёртывания войск на западной границе. Автором записки, которая определила составление всех последующих планов, был полковник Ю. Данилов, занимавший должность 1-го квартирмейстера главного управления Генерального штаба. В этой записке указывалось, что в случае войны Франция останется нейтральной, а в наступлении против России примут участие: Швеция, Германия. Австро-Венгрия, Румыния, Турция, Китай и Япония. Такая оценка показывала, что автор был абсолютным профаном в военной политике.
Однако его некому было поправить, так как в дела планирования не вникал даже сам Сухомлинов, который вообще в этих вопросах не разбирался и немало наставил пометок на докладах взаимоисключающих друг друга типа: «согласен», «совершенно верно», «разумеется» и т. д. В результате родился план стратегического развёртывания, по которому Передовой театр отдавался противнику без боя, а основные силы полевых войск (4 армии) сосредотачивались в Западной Белоруссии, одна армия у Санкт-Петербурга, другая армия к югу от Полесья. Один корпус в Одессе, один в Новогеоргиевске и один на люблин-ковельском направлении. Задач войскам не ставилось, а рекомендовалось «действовать по обстоятельствам». Худшего не мог, видимо, придумать даже противник. Этот план вступил в силу осенью 1910 года.
В штабах округов он вызвал единодушные протесты. На совещании начальников штабов округов в феврале 1912 года он был признан негодным. Особенно активно доказывал несостоятельность этого плана тогдашний начальник штаба Киевского военного округа генерал Алексеев. Он полагал, что русская армия уже достаточно окрепла и усилилась, чтобы действовать наступательно. Он предлагал оставить против Германии 6 корпусов, а все остальные силы бросить против Австро-Венгрии. Его по существу поддержал начальник штаба Варшавского округа генерал Клюев, который был против наступления 2-й армии в Восточной Пруссии. В то же время он был за то, чтобы она в составе 3 корпусов была двинута против австрийцев.
Предложение генерала Алексеева, будущего минотавра первой мировой войны, с точки зрения оператора было обосновано. Предлагалось обрушиться на более слабого противника и разгромить его, ограничившись обороной против сильного противника. Вроде бы его предложение учитывало интересы Сербии. На самом же деле генерал Алексеев не учитывал ряда обстоятельств, мимо которых стратег пройти не может. Первое состояло в том, что успешное наступление в Галиции давало только некоторое облегчение Сербии. Слишком далеко от Сербии находилась Галиция. Вот если бы была оккупирована Румыния, тогда другое дело. Тогда с Сербией можно было бы организовать единый фронт против Австро-Венгрии. Но Румыния в войну вступать пока не собиралась, да и против неё никаких сил по существу не выставлялось. Второе состояло в том, что железнодорожная сеть России не могла быстро перебросить мобилизованные войска в районы стратегического сосредоточения и развёртывания. Её пропускная способность была в два раза ниже, чем у противника. А это требовало стратегически правильного определения направления главного удара и обеспечение его силами.
Третье состояло в том, что это предложение не учитывало обязательства России перед Францией. А эти обязательства требовали, чтобы Россия выставила сильную группировку против Германии. Здесь как раз Алексеевым не был учтён опыт русско-турецкой войны 1877-78 годов, который ясно показывал, что после форсирования Дуная и овладения перевалами нужно было максимум сил сосредоточить на западе для действия в направлении Плевна-София для того, чтобы соединиться с сербами. Владение Передовым театром уже позволяло наметить кратчайшие пути для достижения победы. Из него открывался кратчайший путь через Познань на Берлин. Но при этом существовала угроза с севера. Поэтому вначале нужно было ликвидировать эту угрозу. Именно поэтому против Восточной Пруссии нужно было сосредоточить 3 армии. Причем от Варшавы должны были наступать две армии по 5 корпусов каждая. Только подавляющее превосходство в силах обеспечивало захват Восточной Пруссии, блокирование, если не захват Кенигсберга, и выдвижение линии фронта на Нижнюю Вислу. Только в этом случае создавались условия для осуществления предложенного Драгомировым удара на Берлин через Познань.