От Русичей к Россиянам
Шрифт:
Но удивительно, что практики не находили в военной теории опоры своим действиям и до всего им приходилось доходить своим умом и своей сметливостью. В результате между практиками и теоретиками росла отчуждённость и далеко не все разработки теоретиков находили воплощение в строительстве и боевой подготовке войск, так как очень часто это были всего лишь общие рекомендации, не раскрывавшие многие важные частные моменты. Большим достижением военной мысли 30-х годов считается разработка теории глубокой операции. Этим вопросом занимались многие военные теоретики и многие военачальники. Однако бросается в глаза то, что разработка этой теории лишь косвенно отразилась на строительстве вооружённых сил и их боевой подготовке. Считалось достаточным иметь крупные мотомеханизированные соединения и многочисленную авиацию, чтобы осуществить эту операцию. На качество этих войск внимания обращено почти не было.
В то же время, генералы вермахта, разрабатывая теорию молниеносной войны, искали и создавали средства для её осуществления в виде подвижных войск, обращая при этом особое внимание на боеспособность подвижных соединений. Создавая эти соединения, они добивались достижения оптимального соотношения в них главных родов войск: танков, пехоты, артиллерии и противотанковых средств. У нас заботились лишь о том, чтобы иметь в соединении как можно больше танков. Они побеспокоились о материально-техническом обеспечении действий этих соединений. У нас на это почти не было обращено внимания. Они, кроме обучения вождению и стрельбе, большое внимание уделили отработке взаимодействия между танками, артиллерией, пехотой и противотанковыми средствами. У нас, в основном, обучали вождению и стрельбе.
Они на своих полигонах скрупулёзно отрабатывали тактику действий своих подвижных соединений. У нас, к основном, занимались выдвижением на рубеж атаки и переходом в атаку. Они отрабатывали все вопросы взаимодействия подвижных соединений с авиацией. У нас этим не занимались вообще. Они пришли к выводу, что недостаточно иметь несколько десятков подвижных соединений, чтобы вести наступление в высоком темпе и на большую глубину. Необходимо было свести эти подвижные соединения в танковые корпуса и танковые группы. Действия Конной армии Будённого в этом вопросе стали путеводной звездой. У нас же дальше создания танковых корпусов не пошли.
Более того, после похода в Западную Украину и Западную Белоруссию выявилось, что эти корпуса трудноуправляемы, неповоротливы, не имеют достаточного количества обеспечивающих частей, вследствие чего быстро теряют свою боеспособность. Собственно, так и должно было быть, так как никаких сколько-нибудь серьёзных опытных; работ по совершенствованию организационной структуры этих корпусов не проводилось. Вместо того, чтобы эти работы начать, в 1939 году было принято решение о расформировании этих корпусов. Когда же немцы в 1940 году во Франции бросили в наступление мощную танковую группу и рассекли стратегический фронт противника, наши практики схватились за голову и спешно начали создавать механизированные корпуса, естественно, с теми же недостатками, что и прежние.
Они, решая задачу ведения молниеносной войны и ведения наступления в высоком темпе и на большую глубину, побеспокоились об общей моторизации своей армии. Поэтому 22.06.41 года, кроме 4300 танков, 5500 боевых самолётов, 47 тысяч орудий и миномётов, они собрали более 500 тысяч автомобилей. В Красной Армии на 22.06.41 года числилось 275 тысяч автомобилей, из которых в исправном состоянии находилось не более 150 тысяч автомашин. В этой связи нечего удивляться тому, что противник в течение лета и осени 1941 года превосходил нас и вопросах маневренности и, особенно, в наращивании сил на направлениях своих главных ударов. Этот факт говорит о том, что вопросами моторизации армии наши теоретики уделили явно недостаточно внимания, что, кстати, отразилось на развитии автомобилестроения. К началу войны страна выпускала менее 100 тысяч автомобилей в год, что было явно недостаточно.
В настоящее время вопросы оснащения сухопутных войск автотранспортом, в основном, решены. Но время выдвигает новые проблемы и предъявляет новые требования к организационной структуре сухопутных войск. Без преувеличения можно сказать, кроме повышения профессионального уровня военнослужащих, развитие сухопутных войск идёт под влиянием возрастающей мощи артиллерии и авиации, а так же их аэризации. В этой связи организационная структура сухопутных войск должна быть приведена в соответствие с новыми требованиями. В то же время должен быть учтён прежний опыт, как положительный, так и отрицательный. От советского периода нам досталась многоступенчатая система управления вооружёнными силами, которая отрицательно сказывалась на прохождении приказов и их выполнении.
Сейчас в верхнем эшелоне эта система начала приводиться в эффективный вид. Однако ниже военного округа эта многоступенчатость сохраняется. Назрела пора и здесь провести реорганизацию. В настоящее время здесь действует несколько командных инстанций: батальон, полк, бригада, дивизия, корпус, армия. Каждая из них имеет свои обеспечивающие и обслуживающие подразделения и части, что создаёт громоздкую систему организации и ведёт к сокращению боевого состава войск. По-видимому, в настоящее время, ниже военного округа целесообразно оставить только три командные инстанции. Какие инстанции оставить, а какие исключить — нужно определить в ходе опытных учений и работ по совершенствованию организационной структуры и тактики действий частей и соединений.
Принципиально важным является усиление подразделений и частей тактического звена, артиллерийско-ракетной группировки низшего объединения и оснащение его разведывательно-штурмовыми авиационными средствами. Бригада должна стать высшим соединением тактического уровня, поэтому, как показал прошлый опыт, она должна иметь не менее четырёх батальонов, чтобы иметь возможность проводить манёвр из глубины. Танковый батальон в это число входить не должен, так как танки сейчас самостоятельно будут действовать в редких случаях. Чаще всего они будут использоваться, как средство усиления.
Однако вернёмся к довоенному опыту. В результате они создали материальную основу для реализации молниеносной войны (блицкрига) — своп подвижные войска. У нас же опять появились многочисленные рыхлые мотомеханизированные соединения, которые не могли реализовать теорию глубокой операции. Таким образом, появился разрыв между теорией глубокой операции и теми войсками, которые должны были эту операцию осуществлять. И когда обстоятельства войны заставили применить и то, и другое, то начали разваливаться те самые мотомеханизированные корпуса, которые вроде бы должны были успению действовать. Затем на кровавом опыте войны началось пересоздание бронетанковых войск, соответствующих требованиям этой войны. Практикам пришлось доделывать в ходе войны то, что не смогла решить военная наука предвоенною времени. Такое же положение было и в авиации.
Они, имея только 100-тысячный рейхсвер, но, желая создать при мобилизации многомиллионные и боеспособные вооружённые силы, особое внимание обратили на обучение личного состава. Солдата учили на унтер-офицера, унтер-офицера на младшего офицера, младшего офицера на старшего офицера, старшего офицера на генерала. Такой подход себя полностью оправдал в ходе второй мировой войны. У нас же солдата до 1939 года едва знакомили с начальной военной подготовкой. Обучение остальных категорий военнослужащих не выходило за рамки общепринятых норм.