От сессии до сессии
Шрифт:
«Всёу, можно домой! С доном Теймур-ром я сам поговорил!»
Полюбовался моей физиономией, на которой, должно быть, забавно пропечатывались то недоумение, то восторг, то неописуемая радость, и пояснил важно:
«Я всёу-таки мужчинау, мне и вести мужской р-разговоур! К тому же, было у меня к твоему свёкр-ру важное послание; вот заодноу и по нашему делу поболтали. Ничегоу, пришлось ему потер-рпеть моё пр-рисутствие и кое с чем смир-риться. Ну он у тебя и хитр-рец, Ваня! Ох, чувствую, пер-репадёт нам ещё от него сюр-рпризов! Ладноу, пошли! Пр-росыпайся, будем смотреть наяву, чего мы там с тобой наворотили!»
…Сон слетает с меня, будто отдёрнутое одеяло. Но ещё с полминуты я лежу, уставившись в потолочные доски и соображая: сплю или не сплю? Вроде бы я в реальности: пятки мёрзнут, пушинка, выбившись из подушки, щекочет нос… Проявившийся в очередной раз из ниоткуда Тим-Тим с шумом перепрыгивает с моей постели на кресло, затем на стол. Успеваю прочувствовать, как сминается от прыжка и выпрямляется матрас, слышу и вижу кресло, свалившееся с грохотом… ага, всё-таки не сплю! А куда это он торопится? А-а, к Зеркалу! И я! Я тоже хочу посмотреть!
С круглого чердачного оконца слетает занавеска. Радужная дымка затягивает стекло-иллюминатор, а затем развеивается, и мы с моим пушистым другом видим столовую Эль Торреса.
Утро.
Знать бы ещё, которое…
***14.2
— Тимыч, что сейчас вообще там, за бортом? Какой день? То есть, который? Фу ты… В общем, в «когда» мы попали?
Как порой случается в минуты волнения, меня подхватывает настоящий словесный поток. Ещё немного — и я начну тараторить без удержи. Кот картинно зажимает мне лапой рот:
— Тс-с! Молчи, несчастнаяу, самое интер-ресноеу пр-ропустим! Ну, скажу я тебе, допустим, что «завтр-ра» наступило; это о чём-то говор-рит? Сутки пр-рошли, как наша Мир-ри, неусыпно охр-раняемая, на целых четвер-рть часа выпала из поля зр-рения стор-рожей; потом, пр-равда, обнар-ружилась у себя спящей, но дон Теймур-р до сих пор-р ломает голову, куда она на это вр-ремя подевалаусь. А главное — почему он так и не смоуг пр-робиться в её сны, ха-ха! Бр-ратец Николас с твоей лучшей подр-ругой собир-раются отбыть, но колеблются: можно ли оставить мать в таком стр-ранном состоянии… В общем, смотр-ри и помалкивай!
Ага, наехал, а сам наболтал полон короб! Кажется, не одну меня потряхивает от волнения. Машинально притягиваю к себе его увесистое тельце. Котики — лучшее успокоительное! И впрямь, вскоре утихомириваемся: я — от его приятной пушистости, он — от моих поглаживаний. И уже спокойно смотрим в Зеркало.
Значит, там прошли сутки после вчерашнего визита донны… Но ведь и у нас приблизительно столько же? Смотрим трансляцию он-лайн?
Картина в волшебном Зеркале открывается вроде бы привычная, виденная не раз: семья за утренним чаем. Во всяком случае, та часть семьи, что наличествует на данный момент в замке. Матриарха не наблюдаю; да она и не балует нас утренними визитами. Дон Теймур замкнуто-мрачен и погружён в раздумья. Его «половина» бледна, с синевой под глазами, и, похоже, несколько взволнованна, хоть старается это скрыть. И вот странность: недавний налёт юности, обернувший её своим флером после снятия Кармы, ушёл: сейчас перед нами зрелая, просто весьма моложавая женщина, из тех редких самородков, чья красота с возрастом лишь раскрывается всё сильнее. Что с ней творится?
Тимыч поворачивает башку, щекоча мою щеку усами:
— Посмотр-ри на её кар-рман!
И впрямь, из кармашка свободного утреннего платья донны проглядывает уголок конверта, сливаясь с белизной наряда. Заметить его можно, лишь приглядевшись. А котик приглядывался, уверена.
— Акара умница, успела ор-рганизовать письмецоу… Вань, а как у нас со сроками? Нам же ж надоу, чтобы у Мир-ри было огр-раничено вр-ремя! С этим всё в пор-рядке?
— Всё будет норм, не переживай. Письмо датировано неделей назад, когда донне было не до почты. Горничная у Мирабель новенькая, её привычек пока не знает, вот и упустила вроде бы из виду, что госпоже о пришедших письмах нужно докладывать сразу. Принесла за всю неделю. Сомневаюсь даже, что конверт вскрыт: Мири, скорее всего, просто в карман его сунула, чтобы не забыть почитать… потому что, если бы уже прочла, с ума сходила бы от нетерпения, а тут — просто волнуется. Послание от самой Верховной Жрицы не каждый день получают!
— Ага, ага, соугласен… Ладно, глядим.
Николас с Элизабет держатся молодцами. И смотрятся теми самыми пресловутыми черепахами, на которых зиждется мироздание: изо всех сил поддерживают атмосферу повседневной беспечности. Им почти удаётся. Во всяком случае, к дежурным лакеям, застывшим вдоль стены, возвращается нормальный цвет лица вместо неестественной бледности, а в саму столовую робко прокрадывается лучик солнца. Да-а, если наш дорогой дон не в духе — всё вокруг погружено во мрак, и отнюдь не метафорично. Хорошо, что Николас ещё в Эль Торресе!
Ох, загубит дон Теймур родовое гнездо, если не опомнится в ближайшее время… Холодом, исходящим от Главы, можно проморозить всё ближайшее побережье. Интересно, море ещё не покрылось льдом? Не удивлюсь, если так.
Даже вечно жизнерадостный Ник начинает хмуриться. Не нравится ему состояние отца. Но пробиться сквозь ледяной панцирь не удаётся.
Они с Элизабет огорчённо переглядываются, когда, наконец, дон оживает.
— Дорогая…
Мирабель вздрагивает и роняет щипчики для сахара.
— Прости, Белль, не хотел тебя напугать. О чём ты так задумалась?
Будто бы сам драгоценный дон только что не представлял собой застывшую статую, слепо-глухо-немую! Однако всё же стряхнул оцепенение и перетёк в обычное «утреннее» состояние, в ипостась доброго барина и благодушного отца большого семейства. Вот только из всех присутствующих, как в кадре, так и за кадром, обмануться и выдохнуть с облегчением никто себе не позволяет, разве что Элли. К счастью, у неё сохранились некоторые иллюзии касательно нашего свёкра.
Сейчас она, ободряюще подмигнув, подталкивает к Мирабель щипчики, зависшие на самом краю стола. И делает это, между прочим, небольшим посылом магии. Ай да Элли, времени зря не теряет! Лишь недавно открыла, что будущие детишки делятся с ней крохами своих Даров, и уже их осваивает! Молодец.
— Белль?
В голосе дона Теймура столько заботы, что трудно поверить, будто это он минуту назад вымораживал тут всех своим сумрачным настроением.
Его супруга опускает глаза.
— Со мной всё хорошо, Тимур. Не беспокойся. Ты хотел о чём-то спросить?