От сессии до сессии
Шрифт:
А потом как-то незаметно стал то и дело попадаться на глаза Мири именно тогда, когда она оказывалась одна. Без кузины Аурелии.
И однажды, в очередной раз замечтавшись, Мирабель в грёзах увидела себя у свадебного алтаря не с Георгом, а с его братом. И испугалась.
При его очередном приезде она не вышла из своих комнат, сославшись на мигрень. В другой раз отговорилась нежеланием выходить из-за непривычных холодов. А уже и в самом деле настала зима, с первыми в жизни Мирабель метелями и вьюгами, и ей, южанке, даже при жарко пылающих каминах и под защитой стен, пропитанных согревающей магией, было зябко. В третий раз от нешуточных волнений у неё начался сильный жар, и вновь удалось отсидеться. А потом Мири долго плакала на плече у Рейли, не понимая, отчего так болит сердце, и жаловалась. Разве она не любит всей душой красивого, доброго и заботливого Георга? Она с такой радостью ждёт свадьбы! Но стоило представить, как она стоит рядом с одним братом, чью пышную гриву пересекает белоснежная прядь, а на неё с немым укором и тоской смотрит другой, смотрит и молчит, потому что любит их обоих… становилось тошно.
Поэтому, когда зимней ночью балконная дверь в её комнату распахнулась, и там, за ограждением башенки, пыхнула огнём огромная драконья голова, Мири не испугалась. Нет, она не приняла прилетевшего чёрного Ящера за сновидение, просто подумала с неожиданным облегчением: вот и хорошо, вот и ладно, сейчас он меня сожрёт — и больше не надо будет страдать и разрываться между двумя мужчинами. Просто всё закончится.
Мелькнули в ночи на фоне белёсого неба огромные крылья, и в спальню шагнул тот, встречи с которым она жаждала и боялась.
— Белль, не пугайся. Прости, но иначе к тебе не пробиться. Рейли стойко держит оборону на подступах.
Она смотрела на него во все глаза.
— Это… ты? Там, с крыльями… тоже ты?
— Я прилетел объясниться, Белль. Я больше не могу думать о чужом счастье, мне дорого своё. А вот ты, с кем ты хочешь быть счастлива? С холодным и правильным Георгом, таким благородным, таким мужественным и всегда ставящим на первое место долг перед Кланом и магию? Или со мной?
***13.2
Почему-то она ни капли не испугалась, узнав о его драконьей сути. Лишь натянула на плечи одеяло и затрясла головой:
— Тимур, так нельзя! Это… Уйди, пожалуйста!
— Мне нужен ответ, Белль!
В его глазах полыхнул огонь. Не в чёрных, бархатных, а в глазах Ящера, жёлтых, с вертикальными зрачками, и, похоже, светящихся. Вот они-то её ужаснули.
— Не подходи!
Сделав было шаг вперёд, Теймур остановился. Подчёркнуто медленно отступил в сторону, к стулу. Но остался стоять, лишь оперся коленом о сиденье. Его глаза медленно темнели. Повинуясь взмаху руки, засияли свечи в обоих настенных канделябрах.
— Всё, что ты захочешь, милая. Только не надо меня бояться.
Она не успела перевести дух от нахлынувшего облегчения, как в дверь забарабанили. Едва не снеся массивную створку с петель хрупким телом, в спальню влетела Аурелия, босая, с наспех наброшенным поверх сорочки покрывалом, и, кажется, с вставшими от гнева дыбом волосами, потому что вместо всегдашних идеальных локонов вокруг её головы металось золотое пламя.
— Тимуррр!
Она и впрямь рычала, словно львица.
— Ты что, с ума сошёл? Ты переходишь все границы! Сюда, драконом, в башню к невесте брата! Ты… Улетай сейчас же!
Теймур дель Торрес нехотя отступил, но лишь для того, чтобы прикрыть балконную дверь, в которую нещадно тянуло холодом.
— Нет. Рейли, встань на ковёр, а то застудишься. И успокойся, мои намерения самого благородного свойства.
— Да какого там благородного? Ты ужасным образом компрометируешь невесту брата, неужели не понимаешь? А если допустить, что ты вломился не к ней, а перепутал окна… значит, ты искал меня? Так ведь подумают? Ещё лучше! Тимур, я тебя люблю, как брата, как друга, но замуж за тебя выйти не готова, так и знай! Ты подставил под удар репутацию нас обеих!
— Прости, Рейли, минуту…
Дверь за кузиной Аурелией мягко закрылась, одновременно затягиваясь чёрной дымкой.
— Это чтобы нам не мешали… Не волнуйся, как раз о вашем с Мирабель добром имени я позаботился, отведя глаза всем, кроме вас. Собственно, я и тебе-то показался, чтобы Мири не было страшно со мной наедине. Хотя, конечно, некоторые разговоры лучше вести с глазу на глаз, но…
Аурелия решительно плюхнулась на кровать рядом с Мири и крепко обняла её за плечи.
— Не бойся этого сумасшедшего, дорогая. Я защи… охраню тебя от него. Надеюсь, он не позволил себе ничего неприличного?
Она лишь затрясла отрицательно головой.
— Вот и не бойся. Давай выслушаем этого… совсем не джентльмена и узнаем, что ему, в конце концов, нужно. Он же упрямый, как осёл, и пока не выскажется, не уберётся!
Младший Торрес сверкнул улыбкой.
— Я знал, что всегда могу рассчитывать на твою поддержку, Рейли. И всего лишь хотел спросить у Мирабель, кого из нас с братом она всё же любит: Георга или меня? Кто ей дороже?
У Мири упало сердце. Куда-то ухнуло в самый живот и пропало.
Рейли совершенно не по-светски, хоть и считала себя настоящей взрослой леди, разинула рот и уставилась на ночного гостя. Хотела что-то возразить, передумала, потом снова дёрнулась, покосилась на застывшую кузину. И ничего не сказала. Просто обняла её покрепче. Дескать, решай сама, но я всегда с тобой.
Кажется, Мири плакала, но странно, как никогда раньше. Слёзы просто катились по неподвижному лицу, туманя мир, капая с подбородка, а у неё не оставалось сил поднять руку и оттереть их. Она не заметила, когда младший дель Торрес успел переместиться; обнаружила его, уже сидевшим на полу, возле её ложа, смотревшим просительно, снизу вверх.
— Не настаиваю на ответе сейчас…
Он осторожно осушил её слёзы платком.
— Просто знай о моих чувствах, несравненная донья. Белль, моя Белль… Знай — и подумай, как нам жить с этим дальше. Я ничего не хочу делать тайно или бесчестно, я сам обо всём переговорю с матерью и братом. Если ты выберешь Георга — я пойму. И покину Эль Торрес, чтобы не мешать вашему счастью. Но пока есть ничтожнейший шанс, что именно я окажусь для тебя дороже, моя донья — буду держаться за него зубами, когтями и чешуёй. Пока ты не скажешь «нет». Прости, что явился неподобающим образом, но надо же было всё это сказать!