От сессии до сессии
Шрифт:
— Никакой Триады. Смотрите, как вы напугали девочку.
Голос Главы вновь звучал холодно и бесстрастно. Мирабель поймала встречный взгляд донны, уже не равнодушный, как раньше, но цепкий, пронизывающий. С минуту Софья Мария Иоанна изучала её помертвевшее лицо, затем отвернулась к старшему сыну.
— Она же воспитана в традициях Востока, Георг. Для неё ваше предложение безнравственно и аморально, причём установка эта впитана с молоком матери. Хотите сломать ей психику? А ведь тем и закончится. К тому же, для сохранения возможности наследования лучше, если у каждого из вас будет своя супруга. И свои дети. Вы меня поняли, мальчики? — И уже обращаясь к Мирабель: — А ты что скажешь, донья? Учитывай, милая, что никто тебя не неволит. Что выберешь, то и будет. Двоих сразу тебе навязывать не стану, но одного-то выбрать можно!
— Матушка! — вскинулся младший
— Уймись, Теймур! В тебе ещё силён дух соперничества с братом. Из чувства долга ты будешь с уважением относиться к невестке и не станешь добиваться замужней женщины; но вот жену, одну на двоих, делить не сможешь. Добром это не кончится. Так что… А ты думай, Мирабель Карраска, думай! Не то завтра твоя родня вновь бросится искать на тебя покупателя. А ты ещё и жизни не видела.
От волнения Мири понимала услышанное через слово, но главное уловила: к бесстыдному многомужеству её не принуждают. При этом сама всесильная донна дель Торрес да Гама сватает её за любого из своих сыновей. И, вместе тем, дарит настоящее чудо: возможность сбежать из этой клетки, из постылого дома, от… от старых сластолюбцев. Вот только куда? В такую же клетку?
Впрочем, братья Торресы красивы, благородны и молоды. Обоим лет под тридцать, для некромантов лишь подступ к черте зрелости… По слухам — благоразумны, не кутилы и не бабники, хоть нескромных особ женского пола рядом с ними вертится безмерно. Правда, старший, говорят, вообще живёт чуть ли не монахом, магия и наука соблазняют его куда сильнее женских прелестей. Так, может, оно и хорошо?
Уж в любом случае лучше подобранных отцом «прекрасных партий».
«Решайтесь, донья, и мир будет у ваших ног!» — звучал в голове голос младшего Торреса, мерцали бархатные глаза, манила загадочно-ласковая улыбка.
«Не настаиваю. Но всегда буду рядом. Хранить и защищать», — извещал старший.
«Увидев вас однажды, я потерял покой. И сердце, моя донья. Оно бьётся у ваших ног».
«Никто и никогда больше не посмеет принуждать вас к чему-либо. Свобода, донья».
«Белль, моя удивительная Белль…»
«Мирра, решайтесь. Не хотите замуж — обещаю, брак будет фиктивным. Зато я вытащу вас отсюда, из этих гнусных щупалец…»
— Да! — выдохнула она. И опомнилась.
— Да? Я правильно поняла, что выбор сделан? — сухо уточнила донна Софья. Проследила за направлением её взгляда, покосилась вправо. Кивнула. — Значит, Георг… Что ж, хорошо. Теймур, остынь. Бывают ситуации, которые просто нужно принять как факт. Поговорим об этом дома. Запускай время.
Торрес-младший, помрачнев, небрежно повёл ладонью в пространстве. Мирабель зажмурилась: отчего-то ей вдруг стало нестерпимо его жалко… а когда открыла глаза, мир вновь пришёл в движение.
Донна Софья негромко прихлопнула веером по пальцам.
— Сделаем так.
Начавшийся было взбудораженный говор умолк.
— Сделаем так, — повторила Глава. — Вы же готовились огласить помолвку, доны Фернандосы? Вот и огласите. Я даю согласие на брак вашей дочери с моим старшим сыном, Георгом дель Торресом да Гама. Помолвка через два дня, свадьба через год, когда невесте исполнится восемнадцать. Пусть подрастёт, повзрослеет. Пусть наречённые узнают друг друга лучше, а то не дело это — после первого взгляда сразу под венец бежать. Много их, таких, потом с разводами ко мне возвращаются… И вот ещё что.
Глаза у мужчин Карраско светились безумием и жадностью. Напрасно.
— Родство с дель Торресами — не какая-нибудь синекура! — жёстко сказала, как отрубила, донна. — Две-три протекции я вам, так и быть, обеспечу, в любом деле, но большего не ждите. И долги ваших головорезов, дон Фернандос, оплачивать не собираюсь, равно как и вытягивать их из очередного судебного разбирательства. Скажу больше: вляпаются ещё раз с глупостью вроде контрабанды или с пьяным дебошем — выкину из города вон, чтобы наше имя не позорили. В целом на этом всё. Подробности обсудим наедине и не откладывая, доны Фернандосы, старший и младший. А тебе, милая…
Сурово глянула на Мирабель.
— Час на сборы. И жду в карете. К тому времени как раз освобожусь
— Но, донна… — взвились отец с братьями. — Как же… Девичья честь, репутация!..
Она пресекла их суету жестом:
— Оглашение помолвки состоится в Эль Торресе. До свадьбы невеста будет проживать там же, под моим надзором. Это не обсуждается. Теймур, задержись, просвети братьев твоей будущей невестки насчёт традиций нашего рода. А заодно и научи их, как вести себя с будущей Первой Донной, а то ведь по глупости сами не догадаются. Георг, проводи невесту до её покоев. Доны…
Величественно кивнув в ответ на подобострастные поклоны, она встала.
Как-то нехорошо усмехнувшись, Теймур дель Торрес шагнул к братьям Мири. Та готова была поклясться, что вздорные и наглые молодчики, волею судьбы прозывавшиеся её кровными родственниками, под взглядом некроманта попятились. Георг дель Торрес, впервые за всё время визита улыбнувшись, величаво — чем ужасно напомнил свою матушку — прошествовал через всю гостиную к Мирабель и предложил ей руку. Заодно дружески кивнул дуэнье, прячущейся за креслом, и та что-то невнятно пискнула в ответ.
— … А я говорила, говорила…
Бормоча что-то бессвязное, Рози бестолково носилась между гардеробной и крошечной спальней, пока дон Георг не остановил её.
— Рози, верно? Любезная Рози, нет нужды утрамбовывать в дорожные сундуки абсолютно все платья вашей хозяйки. Просто отберите то, что понадобится в ближайшее время, за остальным я пришлю. Мирра… вы позволите вас так называть? Мирра, если у вас есть нечто особо нужное, дорогое — возьмите это сейчас. Всё остальное у вас будет. И… не стану вам мешать.
Поцеловав ей руку, он вышел.
Рози, себя не помня, присела на край хозяйской постели и продолжила:
— Не верю, ну просто как в сказке! А я говорила!..
И ещё один эпизод накрепко засел в памяти юной Мири.
Поглядывая на неё в карете, уже по-иному, снисходительно, с усмешкой и даже с некоей толикой сочувствия, донна Софья говорила негромко:
— Не такую сноху я себе хотела, ну да что поделать. Будет мой сын с тобой счастлив — и мне будет хорошо. Дар у тебя сильный, для нашей семьи полезный, дети хорошими магами станут. Но только вот что я тебе скажу, милая, и запомни хорошенько, я нечасто откровенничаю. Год относительной свободы тебе до совершеннолетия не просто так даётся. Посмотри на мир, поживи на воле, а не в четырёх стенах; а то твой драгоценный родитель устроил у себя порядки, как в гареме… Что ж я, не понимаю, что ты в Георга, как в спасение, уцепилась? Да и он… пожалел тебя, не захотел оставить на растерзание. Я ему давно уж о женитьбе твержу, вот он и решил… и меня успокоить, и тебя выручить. Мать не обманешь. На людях так и оставайтесь женихом и невестой. А дальше — как сложится. Надумаете жениться — благословлю. А нет — расторгну помолвку; придумаем, чтобы без скандала обойтись, без урона чести. Всё поняла?