От сессии до сессии
Шрифт:
Мири потрясённо кивнула.
— Вот и хорошо. О чём спросить хочешь?
— А если не замуж… — прошептала Мирабель. — То всё равно за кого-то надо выходить?
Будущая возможная свекровь воззрилась на неё в изумлении.
— Да с чего ты взяла?
— Но ведь… нельзя девушке… женщине без мужчины. Как жить-то?
— Да вот так. Учиться, например, заниматься магией или каким-то своим делом. Н-да, запущенный случай… Но ничего, за год наглядишься, как нормальные женщины живут, сама выберешь, к чему тебя тянет. Это можно — самой выбирать, сразу тебе скажу. Главное — в авантюры не пускайся сломя голову, со старшими советуйся, чтобы глупостей не наделать. И фамилию Торресов не позорь. С этим смотри у меня!
Мирабель истово закивала. Она
— Верю, — отмахнулась донна Софья. — Теперь помолчи немного, в окно посмотри, полюбуйся, тут виды красивые… А мне подумать надо.
Впереди ждали Эль Торрес, помолвочный бал, удивительная поездка и… сказочный Каэр Кэррол, замок паладинов, где Мири познакомится со своей кузиной, а затем и лучшей подругой, Аурелией Кэррол, Рейли. И начнётся совсем-совсем другая жизнь.
На воле.
Глава 13
…Вот почему она слова не сказала свекрови, когда та и не подумала поделиться браздами правления. Хозяйкой Эль Торреса осталась, и долго ещё будет оставаться, донна Софья, грозный матриарх. А Мирабель дель Торрес, в девичестве Карраско, до сих пор для неё девчонка, которую когда-то чудом успели вырвать из рук жадной родни, норовящей продать её подороже, всё равно кому. Может, Мири так и не набралась мудрости, но неблагодарной её нельзя назвать. Она всю жизнь помнит, кому обязана. И кто первый отнёсся к ней не как к живому товару.
И не важно, что, в сущности, позолоченная клетка сменилась золотой. В теперешней-то её, по крайней мере, любят… своеобразно. Исполняют малейшие прихоти. Потакают любой блажи. В конце концов, нынешняя судьба — следствие её собственного выбора, винить некого.
…Последнее откровение донны Мирабель заставляет меня подскочить на месте. Я не ослышалась? Её выбор? Винить некого? Неужели в кои-то веки прекрасная донна не переводит стрелки на кого-то ещё, а признаётся в собственных ошибках? Или последние испытания и впрямь заставили её задуматься и переосмыслить свою жизнь?
Хотелось бы верить. Но чудеса подобного рода встречаются реже, чем случаи создания философского камня или постройки очередного «вечного двигателя». То есть, в теории-то вполне допустимы, а вот на практике… Впрочем, что-то новое в её облике появилось, просто угадывается не сразу. Некое выражение напряжённой задумчивости, осенившее почти молодое личико тенью зрелости. Может, я настолько жажду изменений, что вижу то, чего нет?
Она поёживается от вечерней прохлады, и я спохватываюсь. Оказывается, мы почти весь день просидели возле неё, заслушавшись, и не заметили, как время пробежало. Или оно опять засвоевольничало? Однако белый пушистый рыцарь, хозяин здешних мест, не забывает о нас позаботиться.
От налетевшего ветерка перья боа на плечах донны колышутся… и рассыпаются белым пушистым пледом. Но, кажется, наша гостья этого не замечает. Лишь машинально закутывается поплотнее. Она думает. Меж бровей от напряжения вспухает едва заметная морщинка.
Морщинка у Мирабель? Неслыханно!
Мне на плечи опускается мягкое меховое покрывало. Огромное, странного покроя, словно пончо, оно, мало того, что утепляет, но ещё и расстилается вокруг меня идеальной круглой полянкой, которую тотчас усеивают белые комочки. Это мышата перебегают из росистой травы погреться. Прохладно, конечно, но предложить перейти в дом боязно: вдруг, очнувшись от транса, Мирабель не захочет далее раскрывать душу? А ведь ей необходимо выговориться.
И ещё одна мысль меня беспокоит.
«Ти-им! Тимыч! Она сейчас нас с тобой вообще видит? Слышит?»
«Ммм… Пр-рости, Ваня, я тут немножко колданул… В общем, она увер-рена, что исповедуется исключительно мнеу. Ты для неё на пер-риферии сознания: вр-роде бы и есть, но вот подеваулась куда-то. Потому она так откр-ровенна».
С облегчением вздыхаю.
«Это правильно. Иначе всю оставшуюся жизнь мне не простят знания её секретов».
«То-то и оноу. Р-рад, что мы с тобой мыслим одинаковоу».
Мири меж тем дышит на ладони, словно в попытке согреться, и… вновь начинает говорить, говорить, не сводя глаз с озёрного горизонта. Сколько же лет она в себе это держала!
…Вопреки грозному обещанию донны Софьи, невесту наследника не заточили под строгим надзором в мрачноватом Эль Торресе. Под её личиной оставили Рози, та и играла роль пугливой и не показывающейся никому на глаза затворницы. Поскольку горничная точёной фигурой и размерами ножки не отличалась от госпожи, на ней и примерялись новые платья и обувь. Усердные белошвейки и портнихи без устали обсуждали в городских мастерских роскошные туалеты будущей Первой Донны, а её брошенная родня, чувствуя себя одураченной и обделённой, скрипела зубами от досады, ибо уже не раз и не два схлопотала от донны Софьи увесистые щелчки по самолюбию — просто как напоминание, чтобы не зарывались! Сама же Мири упивалась свободой, будучи далеко от Терраса, в прекрасном Каэр Кэрроле, замке паладинов. Обучение этикету и различным наукам под руководством преподавателей, наставляющих кузину Рейли, оказалось увлекательным и, в общем-то, приносило удовольствие. Но главное — она увидела иной мир, который, оказывается, всё это время существовал рядом. Мир, в котором можно запросто, по первому пожеланию, выехать из поместья в соседний город, бродить по берегам озера, по лугам, в лесу… одной! Даже на людях вовсе не обязательно таскать за собой дуэнью. Другое дело, что сопровождение, как таковое, желательно, дабы не потеряться в незнакомых местах! Можно строить грандиозные планы на будущее и знать, что многие из них теперь вполне осуществимы. Подумать только, когда ей исполнится восемнадцать, она будет вольна учиться магии! И Георг ей в этом не откажет, напротив: он уже вызвался и содействовать, и помогать. Невероятно. А вот отец, стоило ей как-то заикнуться при нём о магической школе, наорал и надавал Мири пощёчин… А теперь никто не посмеет её наказать, да что там — даже выбраниться при ней!
Жених с братом часто навещали Кэрролов и, конечно, саму Мирабель. С каждым разом общение с Торресами становилось всё более естественным. Мири больше не робела, не чувствовала прежней скованности, а однажды поймала себя на том, что ждёт очередной встречи с братьями и улыбается. Невероятно. Кажется, она… не просто привыкла к ним, но стала привязываться, и не из-за подарков — сладостей и милых безделушек — а из-за их удивительной доброты и сердечности. Да, они были галантны, обаятельны, умели очаровать… но при этом не спешили воспользоваться её доверием. Самое большее, что они себе позволяли — поцеловать кончики её пальцев. Впрочем, даже от этого невинного знака внимания сердце Мири трепетало.
Именно тогда бархатный взгляд младшего брата, полный скрытого огня, стал волновать её больше, чем ласковый, но, порою, снисходительно-усталый взгляд старшего.
Со временем паузы в посещениях Георга становились дольше: он готовился к ритуалу принятия власти и почти тонул в сыплющихся на него новых и новых обязанностях. И как-то так получилось, что гораздо чаще в замке из розового солнечного камня стал появляться младший брат, Теймур, которого здесь по-домашнему и запросто называли Тимуром. С кузиной Рейли он был, что говорится, на дружеской ноге, и в своё время для Мирабель это тоже стало потрясением: неужели с мужчиной можно просто дружить? Вот так искренне, чисто, делясь секретами и безраздельно доверяя? Оказалось, можно. Потому что и к ней, будущей невестке, он относился не как к даме, за которой почему-то непременно надо ухаживать, изощряясь в комплиментах, а просто как… старый и верный товарищ, каковому, в сущности, у прежней Мири и взяться-то было неоткуда. Он заглядывал на их с Рейли занятия, охотно помогал разбираться с трудными текстами или формулами, катал кузин по озеру, выманивал их на ярмарки в Тардисбурге и на танцы, затевающиеся в ближайших деревушках, присматривал за ними на «взрослых» охотах…