От сессии до сессии
Шрифт:
На противоположном берегу проглядывает сквозь лесную зелень крыша знакомого мне павильона, «Детского сада»; но подходы к воде там исключительно в виде едва заметных отсюда тропинок. А пройти на ту сторону, познакомиться вживую, значит, нельзя. «Не р-рекоумендуетсяу».
— Нужно вр-ремяу, — сообщает кот. — Детёныши боятся людей. И не оттого, что их ктоу-то якобы напугал. Деток, видишь ли, не толькоу пр-рятали, на них, кроме стазиза, наложили сторожевое заклятье, чтобы, пр-роснувшись и начав жить самостоятельноу, они дер-ржались подальше от людей и магов, убегали и пр-рятались. Дескать, этоу самые стр-рашные существа. Эта боязнь заложена на ур-ровне инстинкта. Но ничегоу, ничегоу, со вр-ременем выветрится…
— Думаешь?
— Воздух тут особенный, со своей магией, помнишь, я говор-рил? Смягчаует сильные магические выбр-росы, вр-редоносные глушит… Р-родительские чар-ры могучи, но и они поддаются. Особенно если постоянноу твердить, что всё хор-рошо, что люди — др-рузья. Маги внушают днём, а я — ночью; так что, видишь, не пр-рохлаждаюсь я тут, у меняу — служба. Тяжё-олая…
И с готовностью подставляет шею, в которой уже клокочет мурчание.
— … А всё-таки? — не могу удержаться от вопроса. В конце концов, имею право стребовать награду за десятиминутное непрерывное почёсывание Тимычева подбородка. — Чем я, вот именно я, могу им помочь? Я уж тут думала, что хорошо бы друга-друида в воспитатели тоже привлечь, он оборотник, приспособился бы к ним внешне. А там, глядишь, начал бы в облик добавлять всё больше от человека, чтобы дети понемногу привыкали… К тому же, им ведь рассказывают о внешнем мире, да? Ведь не будут же они здесь заперты на всю жизнь? Сколько живут те же мантикоры?
— М-м… лет двести. При хор-роших условиях, если на них не охотятся. Или не пор-рабощают, как Игр-рок…
Гм. Про друида он вроде как и не услышал… Хорошо, сменю тему
— Тим, а откуда взялась мантикора у Сильвии? Не знаешь?
Он бьёт хвостом, смахивая в воду случайно запрыгнувшего на ствол лягушонка.
— Какие-то там её экспер-рименты, ещё пр-ри жизни… Не могу же я знать всё на свете! Спр-роси у Хозяина, когда он вер-рнётся!
И обиженно отворачивается.
— Ну, прости, прости, — спешу я извиниться, а заодно и успокоить его. Что ни говори, а признаться в собственном чего-то-там-незнании для существа такого уровня — немалое мужество, конечно, но и не особо приятно. — А вот скажи честно: это ты лапу приложил к Магиному появлению здесь?
Сменив гнев на милость, он довольно жмурит разноцветные глазищи.
— Ну, я. Делов-то — подтолкнуть его маленькоу! Он же у тебя пор-ртальщик, да ещё высшего ур-ровня, а совер-ршенству несть пр-ределов. Твой некр-романт постоянно о тебе думал, а потом запустил поисковое плетение, хитр-рую такую штуку. Вот я его и пр-ритянул. А заодноу подтолкнул одну его способность, котор-рая к тому вр-ремени нар-работалась. Вот она и бомбанула. Это, Ваня, высший класс Хождения, почти как у моего Хозяина. Ты только не говор-ри супр-ругу о моей помощи, очень он у тебяу гор-рдый. Я и вмешался-то соувсем чуток…
Ничего себе! Поглядываю на Баюна с уважением и некоторой опаской. Если у фамильяра такой магический уровень, то насколько же продвинут сам дядя Георг?
Как я его назвала? Ага, дядя Георг. Само собой как-то получилось.
Да и то сказать: к бывшему Егорушке у меня совсем иное отношение, нежели к его брату-интригану.
Солнце за нашими спинами постепенно карабкается в зенит. Хоть мы и остаётся в тени, но ощутимо припекает. Даже сонная истома накатывает.
— Тимыч, — встряхиваюсь я. — А сколько здесь, в Долине, прошло времени? Мага проговорился, что у нас дома целая неделя ухнула! Там наверняка столько дел без меня застопорилось, что пора мне и честь знать, пожалуй. Домой бы!
— Никуда тебе не пор-рау! — категорично, да ещё голосом кота Матроскина, заявляет тот. — Где ты ещё такие условия найдёушь? Тишина. Покой. Полный, как его… дзен. Сно-способности твои я подпр-равил, теперь тебя никуда не унесёт случайно, только на сознательном ур-ровне. А вот на бодр-рствующем тебе ещё дня тр-ри пр-робездельничать надо до полногоу восстановления сил. Так что — бр-роди по лесам, купайся и валяй дур-рака. Могу тебеу книжки из твоей библиотеуки пр-ринести; сама туда не ходи, не напр-рягайся. Хочешь, я сделаю так, чтобы ты попала к себе р-ровно чер-рез полчаса, как вер-рнулся отсюда др-ражайший твой супр-руг? М-м? Отдыхай, сколько душе угодно, а та неделя не увеличится ни на день.
Соблазнительно. И всё же…
Уловив мои колебания, он фыркает.
— Ваня, ну ты чтоу? Что прошло, то прошло, все прекрасно управились без тебяу, и мир-р не пер-ревернулся! Так что — узбагойся!
Ну и ладно! С удовольствием ложусь на спину, раскинув руки, и бездумно гляжу в просвечивающееся сквозь серебристо-зелёную листву небо. Гулять так гулять!
Басовито гудящий шмель пролетает настолько близко, что видны обножки — шарики пыльцы на лапках. Значит, где-то неподалёку поле или цветущий лужок… или поляна. Побродить бы и там, бездумно, просто любуясь… Как здесь всё-таки хорошо и спокойно! Но шило, с недавних пор прочно угнездившееся в некоей точке, не даёт покоя. Приподнимаюсь на локте.
— Тимыч, я же всё равно не усижу! Меня просто разбирает от любопытства. Как прошли именины бабушки Софи? Получила ли Мирабель собственный праздник? Не обиделась ли Элли за то, что я оставила её одну управляться в Эль Торресе? И не принялся ли дон Теймур за старое? И как там…
— Завтр-рау, — приоткрыв синий глаз, сообщает кот, прерывая словесный поток. А я, как разогнавшийся локомотив, не могу сразу затормозить:
— А ещё есть Глория, и дон Куадро, и Васюта, с которым бабушка собиралась переговорить… Что?
— Я сказал — завтр-рау. Я научу тебя пользоваться зеркалоум. Любым. Но только уговор: час пр-росмотрау в день. Не большеу.
— Тим-Тим! — начинаю вкрадчиво.
— Я непоудкупен!
И переворачивается на спину, подставляя солнечным лучам, пробивающимся сквозь листву, великолепное тугое и мохнатое пузо. Я не сдаюсь.
— А если… если я… если мы с твоей помощью перенесём сюда девочек? Представляешь, как они обрадуются? Они будут гладить и восхвалять тебя день и ночь!
Кот внезапно переворачивается и садится. Спрашивает взволнованно:
— А они пр-ринесут с собой чучундр-риков?
— Да наделают прямо тут, сколько угодно.
— А… мышку, мою хор-рошенькую такую, мою любименькую кр-расненькую мышку? Я однажды загнал её под ковёр-р и всё никак не мог достауть, а вы никто меня не поняли, когда я пр-росил помочь! Пр-ринесут мышку?
— Вспомни, где ты её потерял, и они найдут, непременно!
— И мячик?
— И мячик, — соглашаюсь я. — Добавишь время у зеркала?
Он фыркает.
— Вот ещё! Хозяин я своему слову или нет? Добавлю Маше или Соне за их подар-рки, пусть смотр-рят и учатся. А ты пр-росто пр-роверишь, как у них получается. А то от тебя снега зимой не дождёшься! Даже бантик не навязала на вер-рёвочку, бедному сироте поигр-раться…