От Симона Боливара до Эрнесто Че Гевары. Заметки о Латиноамериканской революции
Шрифт:
Индейский миф о купающемся в золоте монархе Эльдорадо, которого искали испанцы, начиная с Гонсало Писсаро. В 1523 г. Педро де Альварадо начал завоевание Центральной Америки. В 1533 г. Франсиско Писарро (брат Гонсало Писсаро) завоевал империю инков, вступив в их столицу Куско. Он заставил индейцев внести выкуп за своего касика Атауальпу «комнатой золота» и «двумя комнатами серебра», (после этого он умертвил касика). Золото и серебро он отправил в Испанию. В 1540 г. Педро де Вальдивия пересек Атакамскую пустыню и основал город Сантьяго де Чили. Завоевание Чили завершилось в 1553 г. В 1534 было завоевано Перу.
По Тордесильясскому договору 1494 г. папа римский разрешил Португалии заселять восточные земли Американского материка. В 1530 г. Мартим Афонсу де Суза основал первые португальские поселения в будущей Бразилии, изгнав оттуда французов. Первые поселенцы–иезуиты прибыли в Бразилию в 1549 г., в 1554 г. они основали
Как считает Галеано, «легкость, с которой рухнули индейские цивилизации, в значительной мере объясняется разницей в уровне развития двух миров». Эриан Кортес высадился с сотней матросов и с полтысячей солдат, с 16 лошадями и 10 легкими пушками. Франсиско Писарро имел 180 солдат и 37 лошадей. «Индейцы поначалу были так изумлены, что впали в состояние шока».
Но еще более эффективными союзниками завоевателей были бактерии и вирусы. Бразильский антрополог Дарси Рибейро утверждает, что больше половины туземного населения Америки умерло от болезней, которыми оно заразилось после первых контактов с белыми людьми.
Галеано отмечает: «В средние века мешочек с перцем ценился дороже человеческой жизни, но именно золото и серебро явились ключами, которые использовало Возрождение, чтобы открыть двери рая на небесах и двери нарождающемуся капитализму — на земле. В американской эпопее испанцев и португальцев распространение христианства шло рука об руку с захватом и разграблением новых земель. …Крест и меч были едины и во времена конкисты, и в эпоху колониального грабежа. …Америка Вольтера была населена ленивыми и глупыми индейцами, плешивыми и трусливыми львами, а также свиньями, у которых пупки были на спине. Бэкон, де Местр, Монтескье, Юм и Бодэм отказывались признавать себе подобными «выродившихся людей Нового Света». Гегель говорил о физическом и духовном бессилии Америки, добавляя, что индейцев не случайно погубила встреча с европейцами».
Как пишет философ Леопольдо Сеа: «Впервые в истории человечества завоеватель не принимал ни ассимиляции другой культуры, ни своей интеграции в неё. Он стремился только к безусловному диктату, к навязыванию своей собственной и неприкосновенной сущности, не допуская возможности отождествления самого себя с покоренными людьми и народами».
В 1550–1551 гг. состоялся диспут между двумя известными испанскими мыслителями–священниками Хуаном Хинесом де Сепульведой (1490–1573) и Бартоломе де Лас Касас (1474–1566) о характере отношений к американским индейцам. Гуманист Сепульведа придерживался того мнения, что индейцы вполне заслужили столь сурового обхождения, ибо их греховность и идолопоклонство оскорбляют бога. Суть его позиции, отражавшей собственно действительный опыт поведения испанских (и португальских) колонизаторов на американском континенте, сводилась к следующему: обратить в христианство, распространить Слово божье и установить порядок, диктуемый этим Словом. Исходя из убеждения в превосходстве Испании над завоеванными туземцами, Сепульведа утверждал: «Мы можем считать, что господь снабдил нас несомненными и ясными наставлениями относительно истребления этих варваров». Впереди идет солдат с мечом, за ним — проповедник с искупляющим крестом. Варварство необходимо укротить для наставления на путь истинной веры. «Если постараться выразить в немногих словах все, что я думаю, то смысл будет таков: общество не должно забывать воздавать по заслугам своим лучшим и достойным сыновьям, чтобы покоренные народы знали власть только справедливую, милосердную и человечную, соответственно своей природе и положению. Короче говоря, знали власть, подобающую истинным христианским принципам…»
Бартоломе де Лас Касас, преследуя ту же цель, тем не менее, считал, что любой человек способен достичь любой степени развития и занять любое место по своей воле. Разум не есть привилегия одних людей над другими. Поэтому индейцы — такие же люди, как и испанцы. Нет людей, ограниченных разумом, а есть только невежественные. «И никак иначе не дано человеку уверовать в слово и доводы другого человека; он уверует, когда сочтет невозможным не верить, покоренный авторитетом убеждающего, его доводами, когда обнаружит ту пользу, которую несет ему слово веры». Поэтому задача европейца–христианина не в том, чтобы утвердиться властителем в Америке, а в том, чтобы вовлечь в христианский миропорядок новые народы по их доброй воле. Он, досаждая испанскому двору, разоблачал жестокости, творимые конкистадорами. Лас Касас посвятил всю свою жизнь пламенной защите индейцев. Индейцы, говорил он, скорее предпочтут отправиться в ад, чем иметь дело с христианами.
С 1536 г. индейцев вместе с потомками стали отдавать в энкомьенду на срок жизни двух поколений: на время жизни самого энкомендеро и его непосредственного наследника.
«Но ни потоки крови, ни огонь
В 1581 г. Филипп II заявил в Гвадалахаре, что в Америке уже уничтожена третья часть индейцев, а те, кто еще остался в живых, вынуждены платить налоги за умерших. Испанский монарх сказал, кроме того, что индейцев покупают и продают. Что они спят под открытым небом. Что матери убивают своих детей, дабы избавить их от мучительной работы на рудниках.
«Над индейцами тяготело и тяготеет до сих пор проклятие — их собственное богатство, — отмечает Галеано. — Это драма всей Латинской Америки. …Истребление туземцев, начало которому положил Колумб, никогда не прекращалось» Общее количество американских индейцев к моменту появления конкистадоров равнялось 60–90 млн. человек, а полтора столетия спустя, оно сократилось до 3,5 млн.
«Америка была в то время сплошным огромным рудником, и сердцем этого рудника был Патоси», — пишет Галеано. В XVI и XVII вв. центром американской колониальной жизни был богатый рудник Потоси в Горном Перу (Боливия). Гору (5 тыс. метров высотой) индейцы назвали «Потоси» (гремит, разрывается, грохочет). Испанцы обнаружили в ней чистое серебро. Уже в 1658 г. мостовая города была замощена чистым серебром. В 1573 г. в городе было 120 тысяч жителей (как в Лондоне), в 1630 г. — 160 тыс. жителей, 36 церквей. Потоси стал одним из самых крупных и самых богатых городов мира. Карл V пожаловал ему титул императорского города с гербом: «…Предмет зависти королей». Гонсало Писсаро, брат Франсиско Писсаро, расположился в близлежащем городе Сукре со своим двором, который пытался не уступать в пышности королевскому двору. Сукре была столицей двух вице–королевств, главной резиденцией архиепископа Южной Америки и местонахождением самого крупного суда колонии. Это был самый великолепный и самый просвещенный город Южной Америки.
В XVIII в. появляются первые признаки заката Потоси. Вместе с Потоси пришел в упадок и Сукре. В них остались лишь воспоминания о былом богатстве, развалины дворцов и церквей, память о 8 млн. погибших на руднике индейцев. В 1781 г. в Потоси произошло восстание индейцев под руководством Тупак Амару. Он отменил рабство и энкомьенду. Во время осады Куско он был предан, захвачен испанцами и казнен. Сейчас Боливия — самая бедная из латиноамериканских стран.
Серебряные рудники Гуанахуато и Сакатекас в Мексике пережили свой расцвет позднее. В ту эпоху это были самые крупные рудники в мире. Лишь только один рудник в Мексике давал в 30 раз больше серебра, чем самый большой рудник в Европе. За период 1503–1660 гг. в Севилью было доставлено 185 тыс. кг. золота и 16 млн. кг. серебра. (без учета контрабанды). Серебро, вывезенное из Америки в Испанию за полтора века, в три раза превосходило все европейские запасы этого металла и стимулировало экономическое развитие Европы. На основе приведенных Александром Гумбольдтом данных, стоимость золота и серебра, вывезенных только из Мексики в период 1760 и 1809 гг. то есть за полвека, оценивается в 5 млрд. долл. по современному курсу.
Но, как замечает Галеано: «Дойная корова принадлежала испанцам, но молоко ее доставалось другим». Это был тот самый случай, «когда богатство земли порождает нищету». «Корона была заложена. Плывущие через океан серебро заранее было отдано немецким, женевским, фламандским, а также испанским банкирам». В том числе банкирам Фуггерам, которые ссужали папу римского для строительства собора св. Петра в Риме. «У этой богатой империи была бедная метрополия, хотя она и рядилась во все более и более пышную мишуру». Испания контролировала лишь 5 % торговли со своими американскими колониями. 25 % принадлежало французам, 20 % — женевцам, по 10 % — англичанам и немцам. Америка была европейским бизнесом, европейским рынком.
К. Маркс в «Капитале» писал о том, что открытие золотых и серебряных приисков в Америке, искоренение, порабощение и погребение заживо туземного населения в рудниках, эти главные моменты первоначального накопления, явилось «утренней зарей» эры капитализма.
Ни Испания, ни Португалия не получили выгоды от победоносного наступления политики меркантилизма, хотя именно их колонии поставляли серебро и золото, в значительной мере обеспечивающее её успех. «Драгоценные металлы Америки… озаряли своим блеском обманчивое благоденствие испанской знати, всё ещё жившей в своем затянувшемся средневековье, подготавливая упадок Испании в последующие столетия» [Галеано]. Другие же страны Европы сумели извлечь выгоду из американских богатств. Современный капитализм формировался в них в значительной мере за счет ограбления коренного населения Америки. Европа нуждалась в золоте и серебре. Количество денег в обращении беспрерывно умножалось, надо было поддерживать жизнь нарождающегося капитализма