От всего сердца
Шрифт:
— Я знаю, который час.
Грей уже вел девушку к черной двери игорного зала.
— Но я в ночной рубашке…
— Об этом никто не узнает.
Грен распахнул дверь и вышел в прохладную ночь. Ветер с залива растрепал его темные волосы.
— Ждите здесь, а я схожу за фургоном. — Он снял лампу, висевшую на крюке у выхода, и двинулся к конюшням, располагавшимся на задах его владений. Беркли услышала, как Грей переговаривается с кем-то, но слов не разобрала. Она лишь догадывалась, что Грей вырвал одного из своих работников из объятий
Через несколько минут Грей вернулся. Беркли уже собиралась указать на свои босые ступни, когда он подхватил ее на руки. Она не проронила ни слова, понимая, что ее молчание вполне устраивает Грея.
Он внес девушку в открытый экипаж и усадил на прохладное кожаное сиденье. У Беркли уже стучали зубы, а от прикосновения к холодному сиденью озноб усилился. Грей начал укутывать ее толстыми шерстяными одеялами и остановился, услышав приглушенный голос Беркли:
— Я уже согрелась.
Грей поднял фонарь и посмотрел на нее. Глаза Беркли следили за ним из-под массы светлых волос. Ее верхняя губа чуть заметно изогнулась, и Грей догадался, что она улыбается. Когда Беркли смотрела на него так, как сейчас, у Грея захватывало дыхание.
Оторвавшись от ее глаз, он сел рядом, отдал фонарь поджидавшему конюху и взял в руки вожжи.
— Мы скоро вернемся, Эммет. Но если хочешь, ложись спать.
— Как скажете, мистер Джейнуэй. — Эммет поднял фонарь, освещая им дорогу, и махнул вслед рукой.
Беркли, спустив одеяла, высунула подбородок. Первый глубокий глоток ночного воздуха принес ей неизъяснимое наслаждение. Стараясь не замечать ароматов конюшни, она сосредоточилась на чуть солоноватом запахе океана.
— Куда мы поедем? — спросила девушка, увидев, что экипаж свернул от въезда на Портсмут-сквер.
— В Пойнт.
— Кажется, я там еще не бывала.
— Здесь недалеко.
Беркли вновь погрузилась в молчание. Со временем она успокоилась. Городской шум мало-помалу стихал, и девушка уже различала чуть слышный шелест морского бриза в ветвях деревьев. За коляской увязался филин, ритмично и мягко гукая. Беркли оглянулась и увидела, что центр Сан-Франциско утопает в огнях. Свет проникал сквозь трещины в стенах глинобитных хижин и открыто лился из окон игорных домов и притонов. В Сиднейском квартале горели костры — там, где собирались его обитатели, чтобы поговорить о своих делах. Движущиеся факелы отмечали путь маленьких групп, уже отправившихся на промысел.
Беркли вновь посмотрела на Грея. Он полностью сосредоточился на управлении лошадьми. Они ехали сейчас по тропинке, которую по какому-то недоразумению называли дорогой. Стояла безлунная ночь, и их продвижение замедлилось.
— Вы не взяли фонарь, — заметила Беркли.
— Не стоит привлекать к себе внимание.
— Но вы ведь не боитесь «гусей».
— Их не боится только глупец. Надеюсь, вы не считаете меня дураком.
— Но вы не выказали страха, столкнувшись с ними в порту.
Грей чуть заметно улыбнулся —
— Это оттого, что вы прикрывали мои тылы.
— Я серьезно!
— Я тоже. Видя, как вы швыряете в них рыбой, я чувствовал себя в полной безопасности.
Беркли вздохнула, вспомнив о ноже, который Грей в тот день достал из сапога.
— Вы взяли с собой нож?
— Да, я никогда не расстаюсь с ним. — Грей бросил взгляд на Беркли, но видел сейчас только ее глаза, блестевшие в свете звезд. — Надеюсь, это успокаивает вас?
Она кивнула, и ее щека скользнула по плечу Грея. Прикосновение напомнило ей о том, как близко они сидят. Она отодвинулась.
— Сидите там, где сидели, — сказал Грей. Решив, что он замерз, Беркли сняла с себя два одеяла, бросила ему на колени и начала разглаживать их ладонями на его жестких бедрах. Дрожь, внезапно пробежавшая по телу Грея, подтвердила ее подозрения о том, что ему холодно. Она прильнула к нему, делясь своим теплом.
— Может, перестанете ерзать? — внезапно охрипшим голосом спросил Грей.
Беркли застыла, изогнувшись всем телом; положив одну руку ему на колено, а другой ухватив его за плечо и прижимаясь к нему грудью.
— Я так долго не выдержу, — прошептала она. «Какая трогательная забота», — подумал Грей. Он отпустил вожжи, лошади остановились.»
— Что вы себе позволяете? — негромко осведомился Грей.
— Я думала, вы замерзли.
— Разве я говорил, что мне холодно?
— Нет, — чуть слышно ответила Беркли. Грей молчал, и это было невыносимо. Напряжение, пронизывавшее его от головы до пят, передалось и ей. Внезапно ей почудилось, что его скованность объясняется не только раздражением. Не доверяя своим ощущениям, Беркли скользнула взглядом по потемневшему лицу Грея.
— Кажется, в этих ваших способностях есть кое-что. Беркли едва разбирала его слова. Ее щеку согревало дыхание Грея. Он наклонил голову, и ей стоило лишь чуть-чуть податься к нему, чтобы их губы соприкоснулись. Время остановилось. Внезапно оно вновь двинулось вперед, и предыдущая секунда сменилась другой, наполненной столь же томительным ожиданием. Потом и она кончилась. Беркли нерешительно отодвинулась от Грея.
Он мягко взял ее за руки и усадил на скамью. Сняв ладони с его плеча и бедра, Беркли положила их себе на колени. Грей подоткнул одеяла вокруг нее и себя и опять взялся за вожжи.
— Мы почти приехали.
Беркли кивнула, но на сей раз ее щека не коснулась плеча Грея.
С вершины Пойнт открывался вид на скалы, отвесно спускавшиеся к бухте. В это время суток здесь царили запустение и тишина, лишь время от времени нарушаемая лаем морского льва.
Беркли сообразила, что Грей выполнил разом оба ее желания. Сейчас они находились у океана на холме. Над их головами раскинулся звездный шатер. Под ногами расстилался ковер волн неумолчного прибоя.
— Спасибо вам, — сказала Беркли.