От всего сердца
Шрифт:
– Мы готовы?
– Настолько готовы, насколько можем быть.
Я коснулась стены перед нами своей метлой. Светящиеся точки запульсировали от метлы, рисуя контур огромной двойной двери в стене. Некогда твердая поверхность раскололась посередине, и две половинки двери распахнулись, позволяя потоку солнечного света омыть нас.
Перед нами раскинулась большая круглая арена, окаймленная приподнятым амфитеатром, который был разделен на четырнадцать секций, по одной для каждой делегации, одна для Косандиона и его свиты и последняя для наблюдателей. Каждая секция была отдельно стоящей, приподнятой на тридцать футов над полом арены и отделена
В идеале я бы окружила каждую секцию непроницаемым барьером, точно так же, как я защитила балкон Косандиона. К сожалению, поддерживать такое количество барьеров одновременно было выше возможностей «Гертруды Хант». Они также вызывали искажения в датчиках, и поскольку все это должно было быть записано, я удовлетворилась большими промежутками и привела «Гертруду Хант» в состояние повышенной готовности. Если бы делегаты хотя бы дернулись друг к другу, гостиница подняла бы их прямо со своих мест и отправила обратно в их соответствующие секции.
В центре арены я воздвигла сцену. Идеально круглую и ровно 25 ярдов в поперечнике, она возвышалась примерно на десять футов над полом арены. Когда кандидатам нужно будет сойти на нее, я сделаю пандус из их секции прямо на сцену.
– А как насчет платформы модератора?
– спросила я.
Нам нужен был модератор для дебатов, и Шон вызвался создать для него специальную платформу.
– Работаю над этим, - ответил Шон.
Он поднял голову к сверкающему голубому небу и прищурился от солнечного света. На самом деле арена находилась глубоко внутри гостиницы. Я нанесла серьезный ущерб физике измерений. Небо над нами было настоящим, но если бы кто-нибудь запустил квадрокоптер над гостиницей, то обнаружил бы только потертую крышу обычного богато украшенного викторианского дома.
Даже год назад потратить столько энергии было бы для меня невозможно. Каждая гостиница имела ограниченную емкость для хранения энергии. Вот почему постоянный поток гостей был лучше, чем случайные большие группы. Постоянный поток был гораздо предпочтительнее сценария «пира или голода», который «Гертруде Хант» пришлось пережить за последнюю пару лет. Наша репутация распространялась, и за последние несколько месяцев у нас было больше посетителей, чем когда-либо, каждый из них доставлял больше хлопот, чем обычный постоялец гостиницы, но был очень желанным гостем. Эти гости дали нашей гостинице шанс вырасти, но ее энергетических запасов все еще было недостаточно, чтобы сдержать массовый приток этого события. Это была ситуация «используй или проиграй», поэтому я использовала ее, чтобы придать испытаниям вау-фактор.
Тони покачал головой, увидев арену, и сказал мне, что я слишком много работаю. По его словам, аудитория колледжа была бы «подходящей и прекрасной» для этого мероприятия. Однако выбор пары транслировался по нескольким звездным системам. На кону стояла репутация земных гостиниц, и я не сомневалась, что Ассамблея хранителей наблюдала за происходящим у нас и оценивала нашу работу. Как однажды сказала мне Калдения, жизнь давала нам мало возможностей проявить себя наилучшим образом, поэтому, когда представился шанс блеснуть,
По арене разнесся звон колокольчика. Время пришло.
Шон постучал копьем по полу. Огромные экраны, казалось бы, спустились с чистого неба, предлагая каждому участку возможность увидеть происходящее вблизи.
Я воткнула метлу в каменные плиты, образовав туннель между ближайшей секцией и апартаментами Дома Меер, и открыла их двери.
– ПРИВЕСТВУЮ ВАС, МОИ СОБРАТЬЯ!
Гастон потрясающе выглядел посередине арены. Он сменил свою фирменную черно-белую одежду на ошеломляющий бело-серый наряд, расшитый серебристо-голубой нитью, которая подчеркивала его серебристые глаза. Он сидел на нем как влитой, но при этом излучал то, что Гастон называл «джентльменской угрозой». Раньше он был похож на космического пирата, теперь же он выглядел как принц космических пиратов, который очень хорошо себя зарекомендовывал.
Его голос соответствовал его новому образу для телевидения, будучи звучным и плавным, когда он раздавался из скрытых динамиков. Ему потребовалось ровно четыре слова, чтобы привлечь всеобщее внимание. Шон, находившийся в нескольких ярдах от него, с таким же успехом мог быть невидимым, несмотря на его мантию, довольно очевидное копье и склонность нависать.
– Добро пожаловать на первое испытание!– объявил Гастон.
12 делегаций приветствовали, топали и издавали соответствующие видам звуки. Даже Косандион, сидевший в кресле справа от меня, вежливо похлопал. Гастон явно упускал свое истинное призвание.
Голос Шона прошептал мне на ухо через коммуникатор.
– Если слова «Вы готовы к битве?!»11 слетят с его губ, я вытаскиваю его.
Я спрятала улыбку.
– Я знаю, что все вы ждали, чтобы посмотреть, как наши конкурсанты продемонстрируют свои таланты сегодня. Вы готовы?
Я напряглась, но он не добавил «к битве». Хорошо, что он остановился.
Делегации взревели, давая понять, что они определенно готовы.
– Он превращает это в спектакль, - пробормотал Ресвен.
– А так и должно быть, - сказал ему Косандион.
– Люди любят хорошее шоу.
– Сегодняшнее испытание это... ДЕБАТЫ!
Инопланетный эквивалент «ууу!» был довольно громким.
Гастон замахал руками, приглашая пошуметь, затем сделал широкий жест, который каким-то образом мгновенно привел к тишине.
– Наши кандидаты сразятся в случайно выбранных парах. Обоим кандидатам из одной пары будет задан один и тот же вопрос. Вначале отвечает один, потом другой. Победитель будет определен путем сочетания народного голосования, мнения Суверена и обратной связи от нашего уважаемого модератора дебатов.
Он дал им время переварить услышанное и продолжил.
– Наш модератор дебатов ученый с большой буквы. Он посвятил себя созерцанию тайн вселенной. Существа со всех уголков Галактики преодолевают тысячи световых лет, чтобы обратиться к нему за советом.
Пол позади Гастона раскололся, и каменное яйцо размером с внедорожник, расположенное на боку узким концом к центру арены, поднялось из-под пола на металлической ножке.
Он не смел.
Металлическая ножка подняла яйцо вверх и остановилась примерно в пятнадцати футах над сценой.